26-летний уроженец Элисты Даавр Дорҗин переехал из России в Армению после начала войны в Украине. С тех пор он стал сотрудничать с одной из местных политических партий и в то же время развивать международные связи в калмыцкой диаспоре. "Idel.Реалии" побеседовали с ним о его взглядах, проектах и текущем положении дел в Армении и Калмыкии.

— Чем вы занимались до эмиграции? Почему решили уехать?

— В России я занимался околополитическим активизмом, правозащитой и консультировал по юридическим вопросам некоторые политические группы — от команды Алексея Навального на локальном уровне до парламентских сил, которые оставались "рукопожатными" до начала войны. И всё же на тот момент политика не была главным элементом моей деятельности. Я был достаточно успешным юристом, у меня была хорошая работа в государственном банке, я преподавал в государственном вузе, поэтому политический активизм был для меня проявлением гражданской позиции, но не профессией. Я имел некоторые иллюзии относительно того, что даже в условиях нынешнего режима можно реализовывать какие-то хорошие проекты, и старался помогать им. 24 февраля эти иллюзии улетучились.

Начало полномасштабной войны я застал в Армении — я был там в отпуске и, узнав о событиях в Украине, понял, что возвращаться мне некуда и незачем. Решил: "Хватит с меня этого русского мира", слетал в Москву, чтобы уволиться и забрать вещи — и с тех пор живу в Ереване.

— Почему у вас возник интерес к политике Армении?

— Когда я здесь обосновался, я узнал, что в Ереван переехал мой старый московский друг, этнический армянин, который решил репатриироваться на историческую родину. Мы встретились, он ввел меня в курс дела, рассказал об армянской политике и ее острых вопросах — и я сразу подумал, что можно было бы заняться каким-то политическим активизмом здесь. Применить полученный в России опыт, развить свои навыки в этой сфере — разумеется, с полным погружением в армянский контекст и без русской колониальной матрицы.

В Ереване регулярно проходят акции в поддержку Украины — их организуют и российские иммигранты, приехавшие после начала войны, и украинцы, большинство из которых живет в Армении не первый год, и местные силы. Украинские акции регулярно проходят около памятника Тарасу Шевченко, и на одном из таких мероприятий я познакомился с Тиграном Хзмаляном — режиссером документальных фильмов, журналистом и лидером Европейской партии Армении. Это знакомство во многом определило мой вектор включения в армянскую политику и в жизнь армянского общества, ускорило мою интеграцию.

— Расскажите о Европейской партии. В чем заключается ее идеология, почему вы решили связать с ней свою деятельность?

— Европейская партия Армении была создана в 2018 году. Основа программы партии — снижение зависимости Армении от России и более тесное сотрудничество с Западом. Члены партии считают российское влияние наследием колониального прошлого, которое тормозит развитие Армении и ее интеграцию в глобальные процессы. В дальнейшем партия хотела бы видеть Армению союзницей и даже членом таких организаций, как Европейский союз и НАТО. Во внутренних вопросах Европейская партия придерживается либеральной экономической политики и прогрессивного подхода к социальным проблемам.

Когда я переехал в Армению, для меня стало открытием, что здесь проходит еще один фронт борьбы с "русским миром". В лице членов Европейской партии я встретил единомышленников, готовых бороться с тлетворным влиянием путинской России и российского империализма вообще. Мы пообщались и поняли, что у нас общие ценности и цели — и мы можем друг другу помочь. Для меня главная мотивация этого сотрудничества — то, что я тем самым вношу свой вклад в армянское общество, в любезно принявшую меня страну.

— Каковы негативные стороны российского влияния в Армении?

— Я думаю, что не могу отвечать на этот вопрос от своего лица, поскольку я не армянин и не гражданин Армении. В общем, наверное, не имею морального права на собственное мнение по внутренним армянским вопросам, но могу перечислить те аргументы, которые слышу от представителей местных прозападных сил. Сразу скажу, что мне эти аргументы кажутся весомыми.

Во-первых, это пребывание в Армении российских военных, наличие 102-й военной базы в Гюмри. Постоянное присутствие иностранных военных на территории суверенного государства — всегда некоторая угроза. Учитывая преступные действия российской армии в Украине и отношение большинства мировых сил к современной России, к реальной силовой угрозе прибавляется и гигантский репутационный ущерб. Азербайджанские, украинские, западноевропейские и другие СМИ и блогеры регулярно утверждают, что Армения поддерживает действия Путина — на основании наличия этой военной базы в Гюмри. На самом деле далеко не все армяне одобряют российскую агрессию, не делает этого и правительство Армении, но что можно ответить на столь логичные претензии?

Во-вторых, это вопрос Арцаха — многие там верят, что Россия является единственным гарантом его безопасности, но с точки зрения армян европейских взглядов, эти люди ошибаются. По их мнению, именно Россия виновата во всей этой ситуации — от усиления Турции в результате Московского договора о дружбе и братстве 1921 года до участия современной Российской Федерации в войнах между Арменией и Азербайджаном в постсоветский период. Даже не знаю, стоит ли говорить просто об участии — многие армяне считают, что Москва своими руками развязала эти войны. Сегодня в Арцахе дислоцированы российские "миротворцы", и я часто слышу от армян, что они ведут себя по-хамски и буквально говорят: "Мы здесь власть".

В-третьих, это задержка в экономическом и социальном развитии. При старой коррумпированной власти, контролировавшей Армению до 2018 года, российские госкорпорации скупили за копейки остатки армянской инфраструктуры, находившейся в разрухе после войны и бедности девяностых. Железные дороги, добывающие предприятия, телекоммуникации, коммунальные услуги — всё это контролируется Россией по сей день и находится в плохом состоянии. Достаточно посмотреть на пример соседней Грузии, которой поступали такие же предложения о продаже. Она отказалась и сохранила контроль за стратегической и бытовой инфраструктурой — и разница видна невооруженным взглядом.

— В чем заключается ваше сотрудничество с Европейской партией и другими политическими силами Армении?

— В основном я оказываю консультации по тем сферам, в которых имею некоторый опыт: юриспруденция, медиапроекты, агитация в социальных сетях. Помимо сотрудничества с Европейской партией, я недавно стал соучредителем международного правозащитного фонда широкого профиля, базирующегося в Ереване. Организация уже зарегистрирована, но, по сути, находится в процессе создания, поэтому пока рано говорить об ее целях и тем более успехах. Скажу лишь, что второй соучредитель — гражданин Армении с большим опытом работы в местных НКО и политических структурах.

— Помимо погружения в политическую жизнь Армении, вы продолжаете заниматься вопросами вашей малой родины — Калмыкии. Расскажите, какая в ней сейчас политическая обстановка?

— Очень тяжелая. Наша региональная администрация — одна из самых жестких в России с точки зрения подавления политического инакомыслия. Отчасти это объясняется тем, что нынешний глава республики Бату Хасиков — типичный манкурт по Айтматову. Человек, вырванный из лона исторической родины и взращенный на чуждых ей нарративах. Второй момент — это сильное влияние на политическую жизнь региона со стороны ФСБ, которая подавляет любой активизм, кроме провластного. Продвижение калмыцких национальных идей расценивается как экстремизм или сепаратизм и подавляется особенно жестко.

Конечно, на Калмыкии сказываются и федеральные тренды. В России в целом отсутствует демократия. Как известно, в империях всегда действует такое правило: проблемы метрополии отражаются на колониях в троекратном масштабе. Если бы существовал рейтинг демократичности регионов РФ, Калмыкия, к сожалению, заняла бы одно из последних мест по таким показателям, как свобода слова и свобода собраний.

— В каком положении находятся язык, культура и идентичность калмыков?

— После сталинской депортации, затронувшей всех калмыков в 1943 году, выросло целое поколение людей, которые ходили в обычные русские школы в Сибири и не имели уроков родного языка. В результате кто-то владел им только на бытовом, домашнем уровне без навыков письма и литературной речи, а кто-то не освоил его вовсе. После реабилитации и возвращения калмыков из Сибири в Калмыкию появилась прослойка калмыкоязычной национальной интеллигенции, но она осталась каплей в море всё более русифицировавшегося большинства. Момент распада СССР Калмыкия встретила преимущественно русскоязычной республикой. В похожем положении находились и такие страны, как Украина, Латвия или Казахстан, но им удалось в большой степени переломить эту тенденцию за счет провозглашения независимости. Калмыкия не вышла из состава Союза в тот момент, когда это было возможно, а позднее "окошко" возможностей закрылось — федеральный центр быстро начал подавлять стремление народов к реализации права на самоопределение.

Калмыкию затронули и федеральный тренд на сокращение преподавания национальных языков в школах, и общее стремление гиперцентрализованного общества к ускоренной русификации республик. В детстве я воспринимал рынок в Элисте как место, где всегда можно было услышать калмыцкую речь. В 2020 году я приехал туда из Москвы, пошел на рынок и заговорил по-калмыцки, но абсолютно все продавцы отвечали мне на русском — даже этнические калмыки старшего возраста. Это хорошо показывает темпы обрусения региона — по крайней мере, на уровне языка.

Идентичность как таковая куда более сохранна. Люди продолжают воспринимать себя как калмыков, неплохо знают свою историю, но при этом не фиксируются на собственной уникальности. Ведь можно сказать: единственный буддийский народ Европы — это что-то исключительное, но этому не придают особого значения. Калмыцкая идентичность лишена шовинистических черт и в целом не агрессивна. Я считаю, что это хорошо.

— Как могут помочь калмыцкому национальному движению люди, оказавшиеся в вынужденной эмиграции?

— Первое, что нужно делать, это объединять разрозненные калмыцкие общины по всему миру. В раннесоветский период в США и во Франции появились крупные диаспоры калмыцких белоэмигрантов, в позднесоветское время была небольшая волна эмиграции в разные страны Запада, сегодня усиливается поток калмыцких эмигрантов как в Европу, так и в Армению, Грузию и другие постсоветские страны. Многие из калмыков, уехавших давно, постепенно забывают о своих корнях и теряют связь с родиной. Наша задача — пробудить их идентичность, ведь при нашей численности нельзя разбрасываться людьми. В том числе этим я и занимаюсь сейчас, наводя мосты между разными сообществами внутри глобальной калмыцкой диаспоры.

Еще одно важное направление — это помощь оставшимся в Калмыкии активистам, которые подвергаются прессингу и незаконному преследованию. Им зачастую требуется правовая и материальная поддержка, а также помощь в экстренной эвакуации за границу, если других вариантов остаться на свободе не остается.

Необходимо поддерживать связь и с другими жителями Калмыкии, менее вовлеченными в политические процессы. Крайне важно оставаться в одном и том же дискурсе и держать контакт, чтобы в Калмыкии понимали, что люди за рубежом их не бросили и продолжают быть калмыками, и чтобы уехавшие не считали оставшихся в России калмыков людьми без собственного мнения. Мы все калмыки — и это надо помнить. Даже люди, поддержавшие войну в Украине, принявшие в ней участие, — я считаю, что они должны за это ответить в правовом поле, но ведь и они остаются калмыками. Стратегия возрождения калмыцкого народа должна строиться на интеграции и инклюзии, и сегодня мы — находящиеся вдали от российских правоохранительных органов — несем на себе ответственность за этот процесс и за этот диалог.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.