Ближайшая цель – единый знак и возможность, не выходя из магазина, убедиться в том, что продукт действительно органический. Удастся ли ее достигнуть – зависит от расторопности Госдумы. Об этом и многом другом в заключительной части интервью рассказывает исполнительный директор Национального органического союза Олег Мироненко.
– На уровне государства в ближайшее время что-то еще планируется?
– С ГОСТами мы остановились. Их пока достаточно. Сейчас много работы над инфраструктурными проектами, то есть как раз по аккредитации компаний. Дальше мы должны для себя принять решение, что делать со знаком.
– Знак все-таки единый должен быть?
– Знак будет единый всегда. Здесь даже других вариантов не может быть.
– У нас вот в Татарстане знак придумали. А у других сертифицирующих компаний?
– Давайте так: знак Татарстана – это пока знак, который даже не зарегистрирован. Соответственно, чтобы он вступил в действие, понадобится 18 месяцев. Это от момента подачи, потом через шесть месяцев - патентная чистота, потом регистрация – то есть свои правила регистрации. Меньше 18 месяцев на это не уйдет.
Есть три знака, зарегистрированных на сегодня. То есть, говоря о "Чистых Росах", например, это зарегистрированный знак, на которое есть патентное свидетельство. Есть знак у Национального органического союза, на который тоже есть патентное свидетельство. Если закон "О производстве и обороте органической продукции" действительно будет принят летом, мы бы хотели ввести знак одновременно с принятием закона.
– То есть там какая-то ссылка на это должна быть?
– Там в законе написано, что в системе используется. Понимаете, закон о некоторых вещах пишет как об обязательных, а о некоторых вещах он пишет, что должно использоваться. Это не является обязательным требованием, но написано. И все прекрасно понимают, что написано исключительно для того, чтобы спозиционировать продукт на полке.
Не хотелось бы ждать от момента принятия закона, как минимум, 18 месяцев - так, что закон есть, а знак 18 месяцев пишется. Если вы возьмете, например, Украину, у них от момента принятия первого закона до появления знака прошло почти три с половиной года. В результате знак они приняли – закон поменяли. Они сейчас приняли новый закон. То есть пока мы бодаемся по поводу одной версии закона, они уже приняли – поработали – отменили - знак утвердили – уже приняли новый закон.
–То есть у нас в идеале будет единый знак, и люди, зная этот знак, смогут выбирать.
– Да. Вы же приходите в магазин, видите товар – на нем нарисован зеленый листочек, под ним некие буковки написаны. Вы берете, в интернете набираете – по этим буковкам вы выходите на сайт сертификатора и на нем смотрите, есть такая компания или нет. Не выходя из магазина, можете точно сказать: это органический продукт или не органический.
Теперь с российской сертификацией. Вы приходите в магазин, вы видите значок – неважно "Агрософии" или еще кого-то. Никаких буковок. Хорошо, если вы знаете, что “Чистые Росы” принадлежит "Экоконтролю", а "Экоконтроль" принадлежит "Агрософии". Вы выходите по этой сложной схеме туда и … ничего не находите. Ничего не находите, потому что вы должны знать номер сертификата. Вы его не знаете. Проверить ничего невозможно.
Сейчас задача такая: знак, под ним надпись. Вот по этой надписи вы выходите на сайт Роспотребнадзора, на котором, так же как в Европе сделано, должен висеть сертификат, дата его действия, и главное – на что он выдан. Чтобы не оказалась ситуация, что у вас сертификат выдан на молоко, а вы продаете под ним овощи. Вы вышли, посмотрели – да, есть. А вы, например, сомневаетесь, что этот продукт - органический. Вы тут же в Роспотребнадзор пишете: вы знаете, я была в лаборатории, они сказали, что там антибиотики. Пусть Роспотребнадзор сразу реагирует на эту ситуацию.
– Роспотребнадзор будет контролирующим органом?
– Да. Долго говорили о том, будет ли это Роспотребнадзор или Россельхознадзор. Почему шел спор? Потому что одни говорили: что такое органический продукт? Это в принципе его производство. А это земля и так далее, и так далее – все, что проверяет Россельхознадзор. Поэтому они говорили: ребята, это наша сфера.
С другой стороны, приходил Роспотребнадзор и говорил: “органический продукт” написано на полке. Наша задача – очистить полку от фальсификата. Поэтому неважно, как он это все производил. Самое главное, что продукт, стоящий на полке, соответствует. Если что, мы вам в Россельхознадзор позвоним.
Долго все это шло. Решили, что главное – это очистка полки на сегодняшний момент, и согласились с тем, что мы будем следить за полкой. Поэтому базу данных будет вести Роспотребнадзор.
– А проверка соответствия? Это будет вести какая-то совершенно самостоятельная организация, или Россельхознадзор все-таки будет что-то проверять?
– Все очень просто. Роспотребнадзор проверяет полку и говорит: соответствует, не соответствует. Если какое-то идет несоответствие, он звонит сертификатору, и сертификатор обязан сделать проверку. Если он выявляет в процессе [нарушение], он отзывает сертификат, и компания автоматически выбывает из списка. Потому что сертификатор следит за процессом производства, Роспотребнадзор следит за полкой. Вроде как линейка сложилась сама по себе.
– Вы говорите, что государство несколько тормозит…
– Скажем так, у государства нет заинтересованности.
– Да. У нас в период ввода санкций и контрсанкций, и даже раньше много говорилось о том, что Россия может производить экологически чистую продукцию и обеспечивать весь мир. А почему заинтересованности нет? Это же фактически продолжение того, о чем они говорят.
– Сложный вопрос. Я сам пытаюсь понять иногда, почему у нас слова одни, а…
– ...действия другие.
– Да. Мы давно говорим, что пора уже слезть с нефтяной иглы, и что-то мы с нее не слезаем. Нам надо развивать производство, но как-то мы его не сильно развиваем на самом деле. Если бы сейчас не было нефти и газа, я вообще не знаю, как бы мы по многим моментам выживали. Поэтому здесь, я бы сказал так: в Минсельхозе сидит больше химиков. Там не могут сидеть органики, потому что их до этого не было никогда. Соответственно у них есть собственная заинтересованность в развитии химического производства. Вы же понимаете, что у нас куча химических предприятий, которые являются мощнейшим лобби. На сегодняшний момент у органики нет лобби. Оно просто не сформировалось физически.
– Оно вообще может сформироваться?
– Постепенно - да.
– Из кого?
– Стандарты приняты при всех сопротивлениях? Приняты. Президент и все, кто ниже, научились говорить правильные слова по этому поводу, да? Потому что когда мы раньше произносили “органика”, понимали все, что угодно, кроме продуктов питания. Они же за шесть лет научились хотя бы правильно произносить слова. Впервые в прошлом году президент подписал письменный указ о том, что разберитесь, что с законодательством – летом прошлого года. И в декабре был отчет по этому поводу. Разобрались. Поняли, что все плохо. Дали же следующее указание: ребята, принять. То есть понимание пока административное есть, но оно скорее за счет того, что мы постоянно, занудливо, как муха, [жужжим] и вовремя в своих выступлениях вставляем слова о том, как же так... Вот было заседание Совета Федерации где-то в конце января, где ряд сенаторов, Ткачев том числе, встали и задали вопрос: почему нет закона.
– То есть они тоже заинтересованы?
– Сейчас Совет Федерации у нас самый заинтересованный. Там есть господин Белоусов, который представляет Алтайский край. Там господин Федоров – бывший министр сельского хозяйства, который, будучи министром, не очень признавал [органическое сельское хозяйство]. А вот сейчас, став заместителем Матвиенко, он стал к этому вопросу относиться по-другому. Поэтому сейчас Совет Федерации, в отличие от Государственной Думы, такой мощный толкатель. Как раз на это и надеемся. Плюс ко всему в Правительстве есть люди, которые хорошо понимают эту ситуацию сегодня, в том числе господин Дворкович, помощник президента Белоусов. Когда мы делали программу FoodNet – сейчас есть ряд программ, которые заканчиваются на Net: как должно двигаться питание, как должно двигаться здоровье и так далее - там было четыре раздела, и не было ни одного по органике. Я сказал: ребята, пятый должен быть по органике.
– И сделали?
– Сделать ничего не сделали, но вписали. Мы сейчас надеемся, что таким же образом в следующем году будет вписано в приоритеты. Люди посмотрят и скажут: почему в приоритетах нет? И технически впишут. Не значит, что что-то будет происходить. Но хотя бы обозначат, что такая область есть, и государство на эту область обращает внимание.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram и первыми узнавайте главные новости
