На фоне намеренного замалчивания темы столетия Октябрьской революции и всеми связанными с ней позитивными политическими процессамми, навсегда изменившими российское общество (узаконенный 8-часовой рабочий день, права на бесплатную медицину и образование, право на национальное самоопределение народов), совершенно незамеченным как для госорганов Татарстана, так и для всего татарского мира, остался столетний юбилей татарского парламента — Милли Меджлиса и возрождения татарской государственности. События бурного 1917 года развивались стремительно, а "столицей" татарского мира тогда стала Уфа. Впрочем, обо всем по порядку.
Сразу после Февральской революции 1917 года в разных уголках бывшей Российской империи то тут, то там стихийно стали возникать движения за национальное самоопределение различных народов. Благо, значительно расширились политические свободы и были сняты прежние дискриминационные ограничения. Так, 20 марта 1917 года Временное правительство издает постановление "Об отмене вероисповедных и национальных ограничений", аннулировавшее все действующие на тот момент в Российской империи ограничения на религиозной или национальной почве. Соответственно провозглашалась и свобода участия в государственной службе, участия в выборах в органы местного самоуправления и т.д. Также в пункте 9 "Положения" предоставлялась свобода использования родных языков в делопроизводстве и преподавании.
Временное правительство не включило в свой состав представителей российских мусульман
И татары на правах самой развитой части мусульманского сообщества страны активно включились в этот процесс. Поэтому в мае 1917 года в Москве прошел I Съезд мусульманских народов. На этом съезде был избран Милли Шуро (Национальный Совет). В него вошли представители мусульман всех регионов России пропорционально их численности. Милли Шуро должен был стать органом, представляющим всех российских мусульман и делегирующим своих представителей в правительство. Однако Временное правительство не включило в свой состав представителей российских мусульман — то есть фактически отказалось признавать их в качестве представительного органа. Это наслоилось и на то, что прошедший съезд выявил четкую тенденцию на самоопределение разных групп мусульман в качестве самостоятельных наций. Поэтому в дальнейшем этот орган теряет свое влияние, становится лишь своеобразным временным координационным органом между мусульманскими съездами, пока ему на смену не были созданы более основательные и жизнеспособные структуры.
Второй мусульманский съезд, проходивший в Казани в июле того же года, был уже целиком татаро-башкирским, т.е. без участия остальных мусульманских народов бывшей Российской империи. Здесь было принято решение созвать позднее в Уфе Милли Меджлис (Национальный парламент) — для реализации программ. Отмечу, что два этих съезда успели выявить оппонирующие друг другу политические проекты.
У татар на тот момент имелись и свои вооруженные силы, и парламент, и правительство, и государственная казна — весь необходимый набор для политического отстаивания своих интересов
Первая группа — "тюркисты" (по-татарски "төрекчеләр") или "унитаристы", собралась вокруг бывшего депутата Госдумы, кадета Садри Максуди. Она выступала за проект экстерриториальной национально-культурной автономии мусульман Внутренней России и Сибири. Эти люди руководствовались прежде всего тем обстоятельством, что все тюрко-мусульмане не проживают компактно на одной строго очерченной территории, а разбросаны на огромных просторах. Поэтому создание территориальной автономии не сможет решить проблем тех тюрко-татар, кто не вошел в её состав. Здесь во многом сыграло свою роль и то, что партия кадетов (либералы) была противницей федерализации страны, поэтому и неудивительно, что Садри Максуди скептически относился к территориальному самоопределению. Эта группа опиралась прежде всего на "ветеранов" национального движения в лице самого Максуди, а также Гаяза Исхаки, Гумера Терегулова и других. Их главной социальной базой была татарская национальная буржуазия.
Вторая группа — "территориалисты" (по-татарски "туфракчылар") состояла в основном из числа стремительно набиравших популярность татарских "левых" (левые эсеры, большевики и меньшевики-интернационалисты). Эта группа выступала за немедленное провозглашение территориальной автономии на большей территории Идель-Урала (Урало-Поволжья), где проживала основная масса татаро-башкир и других народов Поволжья. И на I Всероссийском мусульманском съезде эта идея о национально-территориальной автономии была поддержана в форме декларации о необходимости её создания. Через два месяца в июле 1917 года Казани на Втором мусульманском съезде сторонников национально-культурной автономии оказалось несколько больше — тем не менее идея о необходимости территориальной автономии не исчезла с повестки дня, а получила свое дальнейшее развитие. Главной их социальной базой была молодая часть национальной интеллигенции, солдаты и крестьянство.
Именно Галимджан Ибрагимов был первым идеологом создания территориальной автономии (республики)
Стоит сразу отметить, что единственно верной оказалась ставка именно на построение территориальной автономии (республики), без которой любые проекты экстерриториальной национально-культурной автономии являются утопическими. Национально-культурная автономия могла быть эффективной только при стечении определенных обстоятельств и только при наличии крепкой базы в лице республики (территориальной автономии).
Главным информационным рупором "территориалистов" стала газета "Ирек" (первая социалистическая газета в Уфе), созданная уфимскими левыми эсерами (редакция располагалась в нынешнем здании Уфимского Института глазных болезней). Именно её главред Галимджан Ибрагимов, являвшийся ко всему прочему лидером татаро-башкирских левых эсеров, был первым идеологом создания территориальной автономии (республики). И поэтому со страниц газеты "Ирек" с самого первого номера (30 марта 1917 года) активно пропагандировалась необходимость создания собственной республики народов Волго-Уральского региона (штат Идель-Урал).
Важнейшую роль в это время играли сразу несколько центров влияния национального движении "левой" идеологической направленности — Хәрби Шуро (Военный Совет), уфимское Милли Шуро, Мусульманский социалистический комитет.
Хәрби Шуро, по сути своей, являлся вооруженными силами возникшего позднее Национального парламента, куда входили все национальные татаро-башкирские полки, действовавшие как на фронте, так и расквартированные в тылу. Его создателем и лидером стал молодой офицер Ильяс Алкин, относивший себя к группе "меньшевиков-интернационалистов".
Мусульманский социалистический комитет возник в апреле 1917 года в Казани и являл собой некую базу для формирования коммунистической партии мусульманских народов. Лидером его был большевик Мулланур Вахитов, памятник которому ныне стоит в самом центре Казани.
Вторым человеком в этой организации был уфимский татарин Мирсаид Султан-Галиев, сыгравший чуть позднее важнейшую роль в переходе Башкирских войск на сторону советской власти в 1919 году, в возникновении Татарстана и ставший идеологом "исламского социализма".
Уфимское Милли Шуро было еще одним важнейшим центром. Здесь развернулось острое противостояние между Галимджаном Ибрагимовым и Гумером Терегуловым, которое однако носило глобальный характер, отразив всю глубину противоречий между "территориалистами" и "унитаристами". В конечном итоге, Галимджан Ибрагимов, мобилизовав "левых", объединил под своим началом четыре организации: Уфимский Хәрби Шуро (Военный Совет), татаро-башкирских левых эсеров, левое крыло (фракцию) Милли Шуро и Совет крестьян Уфимской губернии. Деятельность Галимджана Ибрагимова во многом предопределила и будущий расклад сил в Национальном парламенте и провозглашении штата Идель-Урал.
В атмосфере острой внутриполитической полемики начал складываться татарский парламентаризм, равно как и возрождение татарской государственности. Заседание Национального парламента открылось 20 ноября 1917 года в Уфе и продлилось до 11 января 1918 года, на котором был принят проект конституции Национально-культурной автономии мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири и положения об управлении духовно-религиозными и культурно-национальными делами. На той же сессии было избрано Национальное правительство (Милли Идарә), управление в составе трёх министерств (просвещения, по делам религии и финансов). Главой Парламента и Правительства был избран Садри Максуди. Министерство по делам религии (Диния нәзарәте) в декабре 1917 года возглавил Галимджан Галеев (Баруди) — известный религиозный деятель. Одновременно на той же сессии Милли Меджлиса было провозглашено строительство "Идель-Уральской республики" (Штат Идель-Урал), для реализации которой 29 ноября 1917 года была создана Коллегия по осуществлению автономии Урало-Волжского штата (КУВШ). В её состав вошли Галимджан Шараф, Галимджан Ибрагимов и другие известные на тот момент молодые социалисты. Таким образом можно констатировать: "левая" фракция Национального парламента добилась своего. Отныне решено было строить оба проекта — и национально-культурной и территориальной автономии.
Заседание Национального парламента открылось 20 ноября 1917 года в Уфе и продлилось до 11 января 1918 года, на котором был принят проект конституции Национально-культурной автономии мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири
Для текущей деятельности Парламента и Правительства было собрано более 1 млн руб., крупная по тем временам сумма. Действующие части Хәрби Шуро насчитывали около 60 тыс. человек (в Казани — 20 тыс., Уфе — 12 тыс., Оренбурге — 10 тыс., Астрахани — 5 тыс. и т.д.), которые присягнули на верность Национальному парламенту. То есть, по сути, у татар на тот момент имелись и свои вооруженные силы, и парламент, и правительство, и государственная казна — весь необходимый набор для политического отстаивания своих интересов. Подобным уровнем самоорганизации не мог похвастаться на тот момент ни один из народов России.
Заседания Милли Меджлиса (Национального парламента) проходили в здании, известном сегодня в Уфе как Дом офицеров. А вот аппарат национального Правительства и Парламента находился в знаменитом здании магазина братьев Каримовых и Шамгулова, известном каждому уфимцу как здание нынешнего Центрального Универмага. Перед этим зданием в то время регулярно проходили и марши частей уфимского гарнизона Хәрби Шуро.
Таким образом, Уфа де-юро и де-факто стала "столицей" всего татарского мира, что и неудивительно, учитывая ту важную роль, которую она играла наряду с Казанью и Оренбургом в деле татарского "ренессанса" начала XX века. Именно здесь находился Национальный Парламент и Правительство. Предполагалось также, что Уфа станет и столицей штата Идель-Урал, в который полностью входили территории Уфимской, Казанской губерний, а также примыкающие к ним территории Оренбургской, Пермской, Самарской, Симбирской и Вятской губерний — с территориями компактного проживания татаро-башкирского населения. Это было крупное территориальное образование, включавшее в себя 7-миллионное население: 3,7 млн татар и башкир, 2,7 млн русских и около 0,5 млн чувашей, марийцев и удмуртов. Чуваши, марийцы и удмурты согласились на участие в проекте "Идель-Уральской" республики. Башкирский национальный проект хоть и вызревал в это время в Оренбурге, но тем не менее его жизнеспособность на тот момент была под большим вопросом, т.к. он не обладал ни четкими территориальными рамками, ни столицей (Оренбург даже не предполагался для включения в состав будущей Башкирской республики), ни казной, ни вооруженными силами. Всё это придет гораздо позднее.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Что сближало чувашей и евреев в 1917 году? И мог ли Ульяновск стать столицей Большой Чувашии?
Но, как часто это бывает, свою роль сыграл человеческий фактор, а также политические процессы, стремительно набиравшие оборот в начале 1918 года — к этому глава Национального парламента Садри Максуди оказался не готов.
Впрочем, это уже совсем другая история, которая требует своего отдельного повествования.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.