Дочери кировской активистки Светланы Мариной — Ксения и Екатерина — после начала войны уехали из России и пятого марта прилетели в Армению. При этом сама активистка эмигрировать пока не планирует. Марина в свои 54 года — постоянный участник протестов. Она выходила на митинги против незаконных преследований активистов и строительства завода по переработке опасных отходов "Марадыковский". Об истории семьи Мариных, войне, людском равнодушии, эмиграции и будущем России — в материале "Idel.Реалии".
На вопрос корреспондента "Idel.Реалии", как она стала активисткой, Светлана Марина задумывается. Женщина — инженер и работала ранее в сфере IT.
— Я тот человек, у которого в жизни все сложилось хорошо, — рассказывает Марина. — У меня была нормальная работа, хорошая зарплата, но в окружении замечала, что, например, мои школьные подруги живут беднее. Мне это не нравилось. Не нравилось, что государство равнодушно к людям. А проснулась я, когда начался Крым. Пропаганда еще не успела выдать свою надуманную версию, а я уже знала, что происходит там — в Украине. Потом, когда по телевизору уже потекла голая ложь, внутри меня все перевернулось.
24 февраля у Светланы было желание спрятаться, лишь бы не смотреть и не читать новости.
— В принципе, мне это удалось, — говорит она. — 24 февраля меня арестовали. Я легко влилась в эту антивоенную тусовку. Я каждую неделю ходила с людьми на площадь, поэтому это время мне удалось легко пережить. Это время отчаяния, которое наступило после того, как наступила война. Спасало общение с людьми и понимание, что я не одна. Но потом ситуация изменилась — с каждым месяцем людей, желающих публично выразить протест войне, становилось меньше. А в конце июня я осталась на площади одна.
В семье Мариной войну поддерживает лишь ее мама.
— В моем окружении, кроме мамы, однозначно все против "спецоперации", — делится активистка. — Бывает, смотрим с мамой телевизор, а там новости о так называемой "спецоперации", и я начинаю подшучивать. Говорю — смотри, как "укропам" досталось. Маме это не нравится, когда я с ней разговариваю словами телевизора. Она мне в ответ упреки, мол, я против Путина, а он, по ее мнению, делает много хорошего простым людям и даже украинцам. Я думаю, в России народ в сердцах не хочет убийств. Если бы по телевизору показывали все, что там происходит на самом деле, у большинства резко бы изменилось мнение о событиях в Украине.
Марина уточняет, что ей не удалось кого-то переубедить.
— В быту мы обсуждаем события в Украине. И я свободно выражаю свое отношение: война — это плохо. Но прямым текстом не говорю, просто показываю свое отношение. Люди в России многое не видят, — считает женщина.
Активистка замечает, что люди очень злятся, когда им рассказываешь о фейках российской пропаганды. По мнению Мариной, они не хотят признаваться в том, чем для них обернулась эта война.
Муж активистки считает, что жена однажды "попадет". "Одним словом говорит — доиграюсь", — рассказывает Светлана.
"Если бомбы начнут падать, поеду к дочкам"
Супруги Марины воспитали двоих дочерей — Ксении уже 31 год, а Екатерине 28 лет. После начала войны дочери перебрались в Армению.
— Если бомбы начнут падать, поеду к дочкам. До этого буду держаться. Дома все равно легче. У нас город маленький, я уже о нашей полиции все знаю, что от них ждать. Наверное, если бы я оказалась в Москве одна, то не отважилась бы там выражать свою позицию. Мне нужна какая-то поддержка дома: как говорится, дома и стены помогают. И мне известно, что со мной могут сделать, если вдруг поймают, поэтому мне не страшно. Сейчас я не выражаю свою позицию публично, партизаню, — говорит Марина.
Она констатирует, что война привела к повышению цен, а продукты стали "хуже по качеству": "Мы дошли до такого состояния, что экономим на еде; уже не смотрим, из чего состоит продукт — важнее, подходит ли он по цене".
О будущем России
Говоря о будущем России, Светлана Марина в первую очередь делает акцент на детях и образовании.
— Это поколение не будет потерянным. Если не они, то никто Россию не восстановит. Я не хочу думать так пессимистично, что страну развалят. Я хочу думать, что наши дети соберутся. Мы вырастили их свободными, чтобы они не были рабами, не боялись совершать ответственные решения, не боялись совершать поступки. Мои дочери уехали, но они хотят домой, потому что любят свою родину, но и свободу — тоже, хотя в школах России с малых лет приучают к тотальному контролю, к подчинению идеологии власти. Детям хорошо промывают мозги, учат быть рабами, но не учат отличать добра от зла, а учат принимать все на веру. Но мы вложили в своих детей больше, — говорит Светлана Марина.
По ее мнению, даже те, кто подписали контракт и уехали в Украину, в конечном счете, не смогут жить во лжи.
— Они видят правду, они вернутся и вряд ли смогут жить во лжи. Они допустили то, что пошли воевать. Не думаю, что в будущем они будут поддерживать Путина. И отказников не так просто много, — отмечает Марина.
В то же время она предполагает, что в недалеком будущем "Россия будет жить плохо" — стране предстоит работа над ошибками.
— Мы продали свою свободу в обмен на материальное благополучие, которое потом потеряли. Дошло до того, что мы вторглись в другую страну, убиваем людей. Это просто так не проходит, это не пройдет бесследно, — резюмирует Светлана Марина.
Старшая дочь Светланы Ксения: "Меня больше всего поражало то, что люди продолжают жить, будто всех все устраивает"
— Когда я с сестрой приехала в Армению, искала, чем бы здесь заняться. Я была без работы. Здесь вообще оказалось огромное количество людей, которые в одночасье бросили свои работы и дома в России и приехали сюда, потому что испугались войны. Здесь есть чаты русских: так стали коммуницировать, общаться, встречаться. Кто-то начал договариваться с местными о ведении бизнеса, другие стали писать книгу, — говорит Ксения.
После переезда она чувствует ответственность за младшую сестру. Решение об эмиграции они приняли после начала войны — и 5 марта прилетели в Ереван.
— В тот день, 24 февраля, я читала все новостные ленты, было много информации об Украине. Стала как-то загоняться на эту тему. Думала: "Черт, что же происходит у нас, в Украине, почему у нас дурацкие законы, почему становится меньше прав". Мы поговорили с мамой и приняли решение уезжать. Мама сказала, надо уезжать, пока можно, потому что вдруг все обернется железным занавесом, а дальше будет совсем непонятно. Пугало и то, что дверь закроется — и все на этом, — вспоминает Ксения.
Девушка говорит, что и ранее у нее были мысли об эмиграции.
— Это начиналось не резко: сначала был Крым и другие политические действия, после которых ты понимаешь, что живешь не в свободной стране, что ты ничего не решаешь, что не можешь выбрать президента и прочее, — продолжает Ксения. —[После 24 февраля] меня больше всего поражало, что люди продолжают жить, как живут, будто всех все устраивает. Тотальное равнодушие. Как пример, когда человек падает на улице, ему плохо, он умирает, а никто ему не помогает. Это страшное ощущение.
Ксения подчеркивает, что поддерживает маму в ее деятельности, но сама бы так не смогла.
— Мама ведь долго вникала в эту тему, много читала. Мне тоже интересно почитать разных политологов, людей, которые разбираются в политике. Но я больше человек, который просто может дать адекватную оценку со стороны. У меня нет столько времени, чтобы погрузиться в эту тему. А мама может днями листать соцсети, смотреть новости, — рассуждает Ксения.
Девушка при этом считает, что жить вне политики нельзя.
— Именно потому, что большая часть россиян считает, что можно жить вне политики, мы оказались там, где сейчас находимся. В то же время я не могу сказать, что если бы все были такими, как моя мама, что-то бы поменялось. В России неравномерно распределены ресурсы. Режим поддерживается крупными деньгами, нефтью, поэтому что-то менять резко не получится, — говорит она.
До переезда в Ереван Ксения жила в Москве, а в Киров приезжала на выходные — в гости к родителям и друзьям. Маму она поддерживала, как могла.
— Не знаю, чтобы я смогла поменять в России, если бы меня задержали, впаяли административку, а потом штраф, — добавляет Ксения. — Только потратила бы время и деньги. Но и опыт участия в митингах тоже был: помню, как убегали от ОМОНа в Москве. Вот ведь приключение — приятного мало. На митинге лучше быть в компании, это мой жизненный опыт. А в Кирове какая оппозиция? Там все свои, полиция друг друга знает, мою маму там тоже все знают.
В Ереване Ксения старается помогать волонтерам, продолжает учиться дистанционно и устроилась на работу.
— Людям нужна поддержка. В России очень много напуганных людей, которые носят маску равнодушия. Но больше человеком движет чувство страха, когда с тобой могут сделать все, что угодно, потому что твои права вряд ли будут соблюдены. Сложно ли мне в Армении, вдали от дома? Эти сложности — ничто по сравнению с тем, что переживают сейчас украинцы, которые остались без страны, без родных, без города. В Ереване люди очень отзывчивые, они стремятся и готовы помочь. Не хочу оправдываться, почему я уехала, почему я в Армении, а не свергаю Путина. Мы все несем ответственность за то, что сейчас происходит, — констатирует Ксения.
Дочь Светланы Екатерина: "Я своей мамой очень горжусь"
Екатерина признается, что после 24 февраля испытала страх, а позднее долгое время была в стрессе, в том числе из-за переезда.
— Как многие мои знакомые говорили, сложно было спать, забывали есть. После 24 февраля мы собрались с друзьями и умудрились поругаться из-за политики. В какой-то момент я устала слушать своего друга и сказала ему, что больше не могу и не хочу говорить о политике. Потом мы не общались несколько месяцев. Я сама удивилась, что мы могли так серьезно поссориться на эту тему, — рассказывает Екатерина.
По ее словам, в Армении ей комфортно.
— Может быть, даже перспектив здесь меньше, чем в больших городах России, но зато здесь нет неадекватных людей, нет того самого телевизора. Полиция здесь адекватно относится к протестам, нет такого бэкграунда, как в России. Здесь нет русофобии. В целом общество похоже на наше, поэтому я чувствую себя здесь вполне комфортно. В Ереване много разных культур, можно встретить людей со всего мира. Но больше всего для меня ценно то, что здесь можно свободно высказывать свое мнение, — констатирует Екатерина.
Она восхищается мамой, но уточняет, что сама бы так не смогла.
— Я считаю, что можно жить вне политики, но [только] если это нормальная страна, которая заботится о своих гражданах, — рассуждает Екатерина. — Если совсем не интересоваться политикой, это может быть очень опасно для общества. Смогла бы я, как мама? Сейчас, наверное, нет; может быть, когда буду постарше. Я своей мамой очень горжусь. Мы иногда со сверстниками обсуждаем родителей — они тоже восхищены ее смелостью, что она не боится. Хотя это может иметь неприятные последствия, но ей нравится этим заниматься. Я редко встречаю людей, которые за войну, но в нашей семье бабушка поддерживает "спецоперацию". Мы стараемся не говорить с ней о политике, чтобы совсем не поругаться. Хотя я знаю обратные примеры, когда рушатся целые семьи.
Девушка признается, что в существующих реалиях она пока не готова строить семью и заводить детей, поскольку "нужна крепкая почва под ногами".
— Я не могу рассуждать о будущем России, полностью дезориентирована в этом вопросе. Я не знаю, что будет даже через месяц — прогнозировать трудно. В любом случае будет какая-то стадия развития, которая определит нас в обществе. Но сейчас с планами трудно, — резюмирует Екатерина.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
