Следствие по делу экс-координаторки уфимского штаба Навального (Штабы Навального признаны в России "экстремистской" организацией, их деятельность запрещена) Лилии Чанышевой завершено. Со своими защитниками она готовится к судебному процессу. Её муж — Алмаз Гатин — все это время находится рядом с ней в Москве: носит передачи, ходит на суды по продлению ареста, тщетно добивается с ней свидания и поддерживает, как может. "Idel.Реалии" поговорили с Гатиным о том, как он морально переносит уже 13-месячное заключение своей супруги, на что надеется и почему не собирается отчаиваться.
"МНЕ СЕЙЧАС ХОЛОДНО, ПУСТО, НО К ЭТОМУ ПРИВЫКАЕШЬ"
— Алмаз, как вы жили все эти 13 месяцев, пока ваша жена находится за решеткой? Все это время вы провели в Москве, не уезжая на родину, в Уфу?
— 23 ноября прошлого года я приехал в Москву искать Лилию, которую за несколько дней до этого неожиданно этапировали из Уфы. Нашел ее в СИЗО-6 Москвы — и с тех пор никуда не уезжал ни на день. Как я жил все это время? Было тяжело, да и сейчас нелегко. Но я притерпелся, поскольку постоянно помню, что моя Лилия там — за стеной СИЗО — и ей еще тяжелее.
— Из чего состояла ваша повседневная жизнь в эти месяцы, если не считать посещений изолятора и судебных заседаний по продлению ареста?
— Посещение СИЗО, чтобы отнести передачу супруге, — это самое главное для меня в эти месяцы. Я стараюсь это делать каждую неделю; раньше получалось лишь раз в две недели, поскольку большой проблемой было даже записаться на передачу. Не менее важно для меня — приходить на суды, чтобы поддержать Лилию и чтобы перемолвиться с ней хоть несколькими словами.
Конечно, я и работаю — нужны деньги и на передачи, и чтобы платить за аренду жилья, покупать продукты для себя. Ведь все Лилины личные сбережения забрали на обыске в ноябре прошлого года, лишь у меня оставалась небольшая сумма. А траты, конечно, немалые, поскольку я всячески стараюсь, чтобы бытовые условия в камере Лилии были более-менее нормальными. Здесь и продуктовые передачи, и заказ горячих обедов для Лилии через ФСИН-магазин, и покупка для нее лекарств и некоторых необходимых вещей — например, летом, чтобы Лилии в камере не было жарко, я купил для нее вентилятор... Если посчитать траты за этот год, то ушло, наверное, под миллион рублей. Понятно, что еще и ее родители помогают с передачами, посылками.
Живу я в той же самой квартире, которую снял в прошлом году, поскольку и тогда, и в этом году сохранялась надежда, что Лилию отпустят под домашний арест, либо под какие-то определенные ограничения. Вот из всего этого состоит моя жизнь.
— И никакого досуга?
— Досуг у меня невелик. Когда он выпадает, я смотрю Москву. Никогда не думал, что именно по такой причине мне придется сюда приехать и прожить здесь уже много месяцев. В городе много красивых мест, много возможностей для людей. Жалко, что из-за всех последних событий многие отсюда уехали. Я сравниваю свои сегодняшние наблюдения с прошлогодними зимними, с летними — и вижу, как город постепенно пустеет.
— Что за это время изменилось внутри вас?
— Из друзей, которые у меня были в Башкирии и в других местах, сейчас никого не осталось. Как-то так получилось — кто-то, может, испугался, кто-то просто замолчал и ушел в себя, пропал с горизонта... Но я сейчас по этому поводу не переживаю, этот момент я отпустил. Здесь, в Москве, у меня появилась пара новых товарищей, с которыми я поддерживаю отношения. А вот у супруги новых друзей, людей, которые ее поддерживают, стало больше.
Если же говорить о том, что изменилось внутри меня, то, наверное, поменялось ощущение пространства. То есть вот раньше я жил в каком-то своем маленьком мире, на своей родине в Башкирии, старался как-то его улучшить... Сейчас этот мир для меня не сжался еще больше, как можно было ожидать, а наоборот увеличился и стал представлять огромную, зияющую пустоту. Как будто раньше я ходил по земле, а сейчас как будто подвешен в огромном пустом космосе. Где-то есть свет солнца, других звезд, но вокруг — черная пустота. Мне сейчас холодно, пусто, но к этому привыкаешь. Вот такие внутренние ощущения. Не так давно я в интернете нашел стихи неизвестного автора, которые очень созвучны моему самоощущению:
Уйди в тишину —
и поймешь, кому нужен.
Растают как дым
с кем когда-то был дружен
решат, что "того"
и начнут сторониться
иль просто плести
за спиной небылицы..
Останутся те,
для кого без условий
ты дорог и мил
хоть больной хоть здоровый,
Кто примет тебя
и в лохмотьях, и в злате,
кому наплевать
на чины и печати.
кто помнит добро
и прощает огрехи
с кем можно делить
и беду, и успехи
да просто делить
незатейливый ужин...
Уйди в тишину —
и поймешь, кому нужен.
"МЫ ПИШЕМ ДРУГ ДРУГУ О ВЗАИМНОЙ ПОДДЕРЖКЕ И ЛЮБВИ"
— Как часто вы общаетесь с родителями Лилии? Что они сейчас говорят, на что надеются?
— Мы общаемся постоянно. Конечно, они по-прежнему сильно переживают за дочь. Они уже в достаточно преклонном возрасте, и любые продления ареста Лилии, другие неприятные новости, несомненно, отражаются на их состоянии. Я стараюсь их как-то поддерживать и информировать обо всем.
— Просили ли они у следствия свидания с дочерью?
— Просили, как и я, неоднократно, но ни одного свидания им так и не дали. Как и мне. Ответы были такие: мол, следствие еще не завершено и дать свидание не представляется возможным. Когда я по этому поводу обращался с жалобами и заявлениями в центральный аппарат СКР, то мне говорили, что следователь — лицо процессуально независимое, и только он принимает решения по делу.
— А каковы истинные причины такого бесчувственного упорства со стороны следствия, как вы думаете?
— Несомненно, это способ психологического давления на Лилию. Я думаю, они мыслят примерно так: раз ты такая сильная, не сдаешься, то мы тебя ограничим в общении с родными, чтобы не было у тебя этой поддержки.
— Вы видитесь с Лилией примерно раз в месяц на судах по несколько минут — и то не всегда. Что вы чувствуете в эти минуты?
— В эти моменты свиданий я чувствую прилив теплоты, как будто я приближаюсь к солнцу. Конвоиры чаще всего нам запрещают общаться, но мы можем обойтись и без слов, одними взглядами — у нас очень тесная энергетическая связь, если так можно выразиться. Я говорю ей и мысленно, и словами, что люблю ее и поддерживаю. Она потом мне в письмах пишет, что чувствует это постоянно и очень ценит, что каждый раз хочет обнять меня...
Вообще, одиночество, которое испытываю я и которое испытывает Лилия, — это одно из самых сильных испытаний для человека. И она мне пишет, что если бы меня не было в ее жизни, ей было бы сейчас в это время намного тяжелее.
— О чем вы чаще всего говорите в переписке?
— Об этом же самом. Мы пишем друг другу о взаимной поддержке и любви, о нашей семье, о будущем — о том, что она выйдет на свободу и мы станем, наконец, родителями. В прошлом году наши надежды не оправдались, но если бы ее не арестовали, не увезли, я думаю, к этому моменту у нас уже был бы ребенок... Много, конечно, и сугубо личного в письмах, а также просто обмена информацией о нашей повседневной разделенной жизни, о житейских делах наших родных и близких.
— Как сейчас состояние здоровья Лилии? Терпимы ли условия содержания в СИЗО?
— В последнем письме, которое мне пришло на этой неделе, она пишет, что самочувствие и здоровье у нее нормальное. Я увеличил посылаемое ей количество витаминов, фруктов. Ее четырехместная камера обогревается сейчас нормально, хотя отопление подключали долго. Обращения супруги к администрации по условиям содержания выслушиваются, принимаются. Например, по ее обращению в прокуратуру Москвы срок доставки продуктов через Почту России был сокращен с десяти до двух-трех дней. То есть для многих арестованных она сделала хорошее дело.
— Как вам кажется, соратники Лилии прилагают достаточно усилий, чтобы бороться за нее?
— Нет, я полагаю, недостаточно. Мне кажется, при тех ресурсах, которые у них есть, они могли бы больше писать и рассказывать о Лилии и ее деле. Понимаю, что вытащить из тюрьмы они ее не могут, но хотя бы больше информировать общественность, чтобы она не забывала о Лилии, они могли бы. Это же могли бы делать и другие российские независимые СМИ. Однако указывать их редакторам я не могу, поэтому практически каждый день веду в Твиттере свой аккаунт, где рассказываю о Лилии и ее деле. И еще я думаю, что обо всем этом товарищам Лилии нужно больше рассказывать зарубежной общественности — политикам, депутатам, журналистам, гражданским активистам.
— На чем в публичной поддержке Лилии стоило бы делать акцент, как вы полагаете?
— Понятно, что ее дело политически мотивировано — и преследуется она незаконно. Об этом нужно постоянно говорить ее защитникам и сторонникам. Но, кроме того, нельзя забывать, что у нее отличное образование и большой опыт работы в международных компаниях. В нынешних тяжелых социально-экономических условиях особенно нужны высококлассные специалисты — и для Башкортостана и его народа она очень много полезного могла бы сделать.
Мы, кстати, поэтому и не уехали из России, потому что Лилия намерена была в том числе серьезно работать над программами по преодолению бедности в республике, над другими подобными проектами. Но вот получилось так, как получилось — мы попали под жернова нашей российской истории. Вместо того, чтобы работать на благо республики, моя супруга уже 400 дней находится в СИЗО.
"Я ОТЧАИВАТЬСЯ НЕ СОБИРАЮСЬ"
— Вы разлучены с женой уже больше 13 месяцев и находитесь в постоянной тревоге за ее нынешнюю и будущую судьбу. Как вам удается держаться, не впадать в отчаяние?
— Я держусь, но бывают и тяжелые моменты. Например, когда прошло 200 дней с момента ее ареста, я почувствовал злость, агрессию, направленную на самого себя. Ведь, казалось бы, ты как мужчина должен делать все, чтобы твоя жена, твоя семья были в безопасности. У меня была обида, что Лиля находится в таком поганом месте, как тюрьма, а ты ничего не смог сделать, чтобы этого не случилось. Вот это было сильное переживание.
Все эти эмоции, я думаю, объясняются моим характером, данным от родителей. Моя мама — работник культуры, очень добрая, общительная, помогающая людям. Отец — инженер, отчасти с военной биографией. И вот на этом семейном стыке дисциплины и доброты, полагаю, мой характер и сформировался. И это дает мне силы преодолевать тяжелые моменты. У меня ведь есть смысл жизни — это моя супруга, которую я люблю и поддерживаю. Поэтому я отчаиваться не собираюсь, а буду бороться за свободу Лилии и дальше.
— Сейчас следствие по делу Лилии закончено. Скоро начнется судебный процесс — и мы не знаем, чем он закончится. И для вашей жены, и для вас это будет новый, психологически сложный этап. Возможно, более тяжелый, чем во время следствия. Вы готовы к нему?
— Действительно, думаю, это будет еще больший груз, и я уже предчувствую эту психологическую разницу между временем нахождения Лилии под следствием и на суде. Да, мы не знаем, какое будет решение суда. Ждать плохого я не хочу, но что будет, то будет. На всё воля Аллаха.
Тем не менее я хочу сказать, чтобы люди не отчаивались, верили в себя, верили друг в друга. Кроме нас самих, у нас никого нет, поэтому не нужно ждать какого-то чуда, какого-то мессию. Мы сами должны быть сильными. Вот те политзаключенные, которые сейчас сидят в российских тюрьмах, они — символы и образы такой веры и такой силы. Мы же со своей стороны должны поддерживать их. Поэтому я должен, образно выражаясь, каждую ночь подниматься на маяк и зажигать его, чтобы корабль Лилии через бури и штормы доплыл до спокойной гавани.
- В ноябре 2022 года исполнился ровно год, как Лилия Чанышева находится за решеткой. Активистка была задержана 9 ноября 2021 года и на следующий день арестована Кировским райсудом Уфы. Ей предъявили обвинение в создании и руководстве экстремистским сообществом (ч.1 ст. 282.1 УК РФ). В том же месяце Чанышеву этапировали в СИЗО-6 Москвы.
- Дело Лилии Чанышевой расследуется главным следственным управлением СКР. В качестве главных фигурантов в деле, наряду с Чанышевой, фигурировали Алексей Навальный, Леонид Волков, Иван Жданов, Любовь Соболь и другие соратники оппозиционера. Позднее дело Чанышевой было выделено в отдельное производство.
- В окончательной версии обвинения Лилии Чанышевой инкриминируются ч. 3 ст. 282.1 УК РФ ("Создание экстремистского сообщества с использованием служебного положения"), ч. 1 ст. 280 УК РФ ("Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности") и ч. 3 ст. 239 УК РФ (Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан).
- Своей вины Лилия Чанышева не признает.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
