27-летний уфимский медик Загир Мухамедьяров 17 января 2024 года был у Баймакского районного суда, где выносили приговор активисту Фаилю Алсынову. По итогам массовой акции протеста Следственный комитет возбудил уголовные дела о "массовых беспорядках" и применении насилия к силовикам. Спустя два месяца после тех событий Мухамедьярова стали искать полицейские — он был вынужден уехать из России. В апреле он пересек границу США со стороны Мексики и попросил политического убежища. С тех пор Мухамедьяров находится в иммиграционной тюрьме в штате Луизиана, ожидая решения суда. В интервью "Idel.Реалии" он рассказал, как уезжал из страны, есть ли у него шансы на то, чтобы остаться в США, и что он думает о происходящем на родине.
"Я ПОЕХАЛ В БАЙМАК, ЧТОБЫ ПОДДЕРЖАТЬ ФАИЛЯ АЛСЫНОВА"
— Расскажите о себе. Где вы родились, выросли, где учились и работали?
— Я родился 18 августа 1997 года в Баймаке в Башкортостане. В 2012 году окончил среднюю школу — сейчас это лицей №4 в Баймаке. После девятого класса, посоветовавшись с родителями, решил пойти учиться в Сибайский медицинский колледж. Там я отучился четыре года, получил сертификат и диплом медицинского брата, а после этого пошел на трехмесячные курсы рентген-лаборантов.
Поработав некоторое время в Сибае — в клинике магнитно-резонансной томографии, я поступил в Башкирский медицинский университет (БГМУ) на специальность "Лечебное дело". Там я проучился до событий января 2024 года в Баймаке, после которых был вынужден покинуть страну.
Семнадцатого января 2024 года судья Баймакского районного суда Башкортостана Элина Тагирова признала активиста Фаиля Алсынова виновным по ч. 1 ст. 282 УК РФ ("Возбуждение ненависти либо вражды") и приговорила его к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима. Гособвинение запрашивало для активиста те же четыре года, но в колонии-поселении.
На оглашение приговора приехало несколько тысяч сторонников Алсынова, которые встретили решение суда с возмущением. На площади перед зданием суда произошли столкновения с силовиками, которые забрасывали протестующих гранатами со слезоточивым газом и избивали их дубинками. Протестующие в ответ закидывали полицию снегом. В итоге силовикам удалось вывезти Алсынова из здания суда только после того, как к ним прибыло значительное подкрепление.
После протестов в Баймаке Следственный комитет возбудил уголовные дела по двум статьям: организация и участие в массовых беспорядках (ч. 1 и 2 ст. 212 УК РФ), а также применение насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ). Фигурантами этих дел стали более 85 человек.
— Перейдем непосредственно к баймакским событиям. Как вы оказались на площади возле районного суда 17 января?
— Я поехал в Баймак, чтобы поддержать Фаиля Алсынова. Как я к этому пришел? Это началось еще с событий на горе Куштау в 2020 году. Когда [глава Башкортостана] Радий Хабиров сказал [в декабре 2019 года], что отдаст Куштау под разработку, это показалось очень несправедливым. И так считал не только я, но и мои друзья, близкие люди, с которыми я общался. Во время событий на Куштау я работал медбратом в "красной зоне" в уфимской больнице №8, где был открыт госпиталь для больных коронавирусом.
Тогда защищавшим шихан активистам я помогал денежными средствами. Затем, когда в апреле 2023 года земли Баймакского района хотели отдать под нелегальную добычу золота, это мне тоже показалось возмутительным. На этих землях мой народ живет столетиями, и люди, в том числе и Фаиль Алсынов, вышли протестовать против этого; я их поддержал.
В понедельник, 15 января 2024 года, были первые протесты у Баймакского райсуда против вынесения приговору Алсынову. На следующий день — во вторник — я уже был в Баймаке. И в среду [17 января] я вместе со своим народом, со своими горожанами вышел на протест, чтобы защитить Фаиля Алсынова, чтобы показать свое отношение к этому несправедливому решению суда.
— Сколько часов вы там были?
— Я был там не с самого раннего утра — по времени вообще не помню, сколько я там был, но когда я уходил с места событий, уже наступал вечер, солнце садилось.
— Какие впечатления у вас остались от событий 17 января? Применяли ли силовики к вам насилие, или — наоборот — провоцировал ли вас кто-то на применение насилие?
— Я на провокации не поддавался, но там, как потом оказалось, провокаторы уже сделали свое дело: сзади, из-за шеренги сотрудников Росгвардии парни в капюшонах начали кидать снег в сторону протестующих — начались столкновения полицейских с мирными демонстрантами.
В какой-то момент, когда я стоял и наблюдал за всей этой ситуацией, сотрудники Росгвардии начали очень жестко прессовать женщин, которые были недалеко от меня. Я подбежал, чтобы помочь одной из них, которую росгвардейцы ударили или толкнули. Она упала на землю, я подбежал, чтобы ей помочь, и в этот момент ко мне прилетел удар дубинкой в районе лопатки. Я тоже упал на землю, и другой сотрудник Росгвардии ударил меня в район левого бедра; у меня после этого там осталась небольшая гематома. В этот момент ребята взяли меня за капюшон толстовки и оттащили назад, прикрыв от полицейских. От удара у меня отнялась нога, около пяти минут я не мог на неё наступать. Ребята, которые меня оттащили, посадили меня на заднее сиденье автомобиля, угостили чаем...
Запомнилось и то, как сотрудники Росгвардии и ОМОНа на своих фургонах уезжали с места событий, — я слышал выстрелы автоматными очередями. Позже в Telegram-каналах я уже увидел ролик: когда силовики уезжали, их провожали не очень ласково — и в ответ на это были выстрелы в воздух из автоматов Калашникова.
— Насколько мы знаем, к вашим родителям в Баймаке приходили силовики в поисках вас. Что они говорили им, в чем вас обвиняли?
— Они пришли через два месяца после тех событий. Пришли к родителям, потому что я там до сих пор прописан. Как рассказывали родные, силовики завалились к ним домой и сказали, что я разыскиваюсь по статьям [УК] о поддержке экстремизма и участии в массовых беспорядках. По словам родных, полицейские заявили им, что "экстремизм — это тяжелая статья, тем более в такое время в России", и сказали, что это будет пресекаться очень жестко. По поводу статьи об экстремизме, скорее всего, мои родители неправильно поняли высказывания силовиков.
— Есть ли у вас информация о том, что на вас возбудили уголовное или административное дело?
— По поводу этого я ничего не знаю, потому что, скорее всего, полиция пришла если не по ордеру, то по прямому приказу из Уфы, поскольку в Баймакском районном суде постановления об обыске моего дома или моем задержании не было (в базе МВД Загир Мухамедьяров не числится в федеральном розыске; о возбуждении в отношении него уголовного дела также ничего не известно — "Idel.Реалии").
"КАК БУДТО САМА СУДЬБА ХОТЕЛА, ЧТОБЫ Я ПОПАЛ НА ГРАНИЦУ С АМЕРИКОЙ"
— Когда и как вы приняли решение уехать из России?
— Сперва я какое-то время скрывался в деревне в Баймакском районе. В то время я слышал пару историй, как к ребятам в Баймакском и в соседнем Зианчуринском районах приходили силовики, забирали из дома и увозили. Видел несколько раз в деревне полицейский "УАЗик". После этого я решил покинуть страну, чтобы переждать эти события.
Шестого марта я вылетел в Стамбул (Турция), где провел один день. Потом улетел в Аланию, прожил там несколько дней в отеле, а затем встретился с Алтынаем Валитовым (башкирский рэпер, который поддержал Фаиля Алсынова; после этого, опасаясь давления, он был вынужден покинуть Россию — "Idel.Реалии"). Мы с ним познакомились, я у него пожил несколько дней, а затем вернулся в Россию, в Москву.
— Почему вы вернулись и на какое время?
— Я вернулся 18 марта — думал, что произвол со стороны сотрудников полиции в отношении участников баймакского протеста уже подутих. Сперва я решил неделю побыть в Москве, но уже 20 марта узнал, что меня ищут сотрудники полиции. Решил уехать в Тульскую область, переждать этот момент, поскольку не понимал, что мне делать дальше.
Один хороший человек мне помог, поселил меня к себе. У него я провел одиннадцать дней и после этого решил улететь и просить политического убежища в США — по примеру Алтыная [Валитова] и многих других эмигрантов.
— Как вы добирались до США?
— Я решил лететь сперва на Кубу и оттуда сначала попасть в Мексику, а там уже перейти американскую границу. Раньше был вариант лететь в Мексику через Турцию, но там [в Турции] в последнее время разворачивали россиян — не сажали на рейс в Мексику из-за большого наплыва людей на границе с США.
В конце марта я был уже на Кубе. В Мексику я прилетел с 4-го на 5 апреля. Побыл там полторы недели, половил приложение CBP One (приложение, разработанное погранслужбой США, позволяющее беженцам и соискателям политического убежища пересечь границу с США легальным способом, через запись на предварительный прием на официальном пограничном пункте — "Idel.Реалии"). Но из-за того, что мексиканскую визу мне дали только на 14 дней, на одиннадцатый день было решено лететь в город Тихуана, на машине пересекать американскую границу и уже там просить политубежище.
— Границу пересекли без проблем?
— Да, как будто сама судьба хотела, чтобы я попал на границу с Америкой. Не было ни [нарко]картелей, ни полицейских по пути.
Я нашел группу людей, мы купили в Тихуане машину и ехали где-то километров 150 в сторону города Мехикали. По пути нас предупреждали, что мы можем встретиться с [нарко]картелями или с полицейскими, но, к счастью, мы с ними не столкнулись.
Меня предупреждали, что на границе к нам, скорее всего, выбегут американские полицейские, закуют в наручники и поведут в пограничный участок. Ничего этого не было — офицеры-полицейские были очень вежливы. Один из них даже сказал: "Добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки". Это мне запомнилось больше всего.
— Дальше вас направили в иммиграционную тюрьму?
— По-простому мы называем это detention. Сперва мы пару дней пробыли в калифорнийском городе Калексико. Изначально мы должны были попасть в благоприятный detention под названием "Империал", откуда эмигрантов с российским паспортом выпускали [на свободу] чуть ли не через две недели после интервью.
Но мы попали в такой период, когда в "Империале" проводился ремонт. Поэтому нас сперва увезли в следственный изолятор в штате Аризона, откуда переправили сначала в штат Миссисипи, где мы прошли "Интервью на страх" (Credible fear interview). Пробыли там две недели и уже затем попали в detention с названием "Ривер" в штате Луизиана.
Интервью по поводу обоснованного страха (Credible Fear Interview, CFI) — это начальный этап процедуры для лиц, ищущих убежища в Соединенных Штатах. Цель интервью — установить, есть ли у человека "обоснованный страх" преследования или пыток в случае возвращения на родину.
"МОЙ СУД ПО ПОЛУЧЕНИЮ УБЕЖИЩА НАЗНАЧЕН НА 19 СЕНТЯБРЯ"
— Многие политэмигранты довольно быстро покидают иммиграционную тюрьму и ждут решения о получении убежища уже на свободе. Почему у вас так не получилось?
— Когда мы попали в "Ривер", нам рассказали, что отсюда тоже хорошо выпускают под "спонсорский пакет". Я, что называется, подсуетился: позвонил родной сестре, она нашла мне американский номер Алтыная Валитова. Я смог с ним связаться, и он нашел мне спонсора здесь, в Америке — башкира по национальности ("Idel.Реалии" смогли подтвердить эту информацию). Этот человек мне хорошо помог со "спонсорским пакетом", но, к сожалению, в это время американские власти приняли решение, что выпуск на свободу заключенных-эмигрантов временно приостанавливается — и я в это окно не попал. Поэтому нам всем назначили суды по предоставлению политического убежища во время нашего пребывания в detention.
Поясню: если после положительного прохождения "Интервью на страх" вас выпускают, и вы потом просите убежище, то такая просьба может рассматриваться очень долго, иногда годами. Всё это время вы живете на свободе. В detention же это всё делается очень ускоренно. Мой суд по получению убежища назначен уже на 19 сентября.
— Каковы ваши перспективы на получение убежища?
— Определенные шансы на успех у меня есть. Люди выигрывают такие суды. У нас здесь — в "Ривере" — осталось уже 48 человек из 70. На днях один парень с российским паспортом вышел на свободу с выигранным судом. Еще раньше бывший активист партии "ПАРНАС" также выиграл здесь дело — и его выпустили. Еще двое людей с религиозным кейсом также ожидают выхода на свободу.
Судья у меня из Техаса — справедливый, суровый человек, но он очень вежливо общается. У меня уже были с ним так называемые "мастер-слушания". Первое из них — это когда судья знакомится с вами. После разговора он назначает второе "мастер-слушание", куда мы должны принести 589-ю форму — это план из 13 страниц, где я должен описать свою историю, указать родителей, где я жил, где работал и почему боюсь возвращаться на родину. На втором "мастер-слушании" уже назначается индивидуальное, финальное судебное слушание, где будет выноситься решение о предоставлении политического убежища или о выдворении из страны.
— Если вы получите политическое убежище, что намерены делать в США? Учиться, работать?
— В первую очередь мне надо будет выучить английский язык до уровня С2. А дальше я буду думать над тем, чтобы продолжить учебу — потому что мое обучение в БГМУ прервалось на середине пятого курса, в январе. Мне до окончания университета оставалось полтора года — будет обидно, если я не закончу высшее медицинское образование.
А так я планирую в Америке жить, работать, как-то развиваться дальше; возможно, обзавестись семьей… Америка дает очень хорошие шансы всем эмигрантам, вроде нас.
— Будете скучать по родине?
— Я уже скучаю по родине, конечно. Мы смотрим на большом телевизионном экране BBC — я изучаю английский с помощью этих передач — и там показывают в том числе американскую природу. Некоторые штаты очень сильно напоминают Башкортостан.
— А если ваше прошение о предоставлении убежища не удовлетворят?
— Тогда мне грозит депортация в Россию. Можно обжаловать такое решение суда в апелляции: эта жалоба обычно рассматривается в течение шести-восьми месяцев, и в это время я также буду в detention. В принципе, я и к этому готов, но мне говорят, что апелляция обычно проигрывается.
Но замечу — мне тут очень хорошо помогают башкирские активисты. Я не могу назвать всех имен, но я им всем очень благодарен! Их рука, их помощь очень чувствуется; и я надеюсь, у меня всё получится.
"ВРЕМЯ В DETENTION ЛЕТИТ ОЧЕНЬ БЫСТРО"
— Какие условия содержания в иммиграционной тюрьме?
— Я не жалуюсь. Нас хорошо кормят, прямо как в санатории: дают плотные завтраки, обеды и ужины. Единственный минус — нет чая (смеется).
Персонал detention тоже хороший. Люди приветливы, общительны — это американский юг. Медицинский персонал работает хорошо, но в системе оказания медпомощи есть свои недостатки. Например, когда у человека кружится голова или у него высокое артериальное давление, врачи просят написать заявление на оказание помощи; без этого, говорят они, не имеют права оказать помощь. Вот это обстоятельство мне не очень нравится. Сам-то я пока не сталкивался с тем, что мне нужна была бы серьезная помощь, но здесь есть люди разного возраста, страдающие различными заболеваниями.
Что еще? Здесь хорошо работают кондиционеры. Это важно, поскольку Луизиана — это побережье Мексиканского залива, климат тут весьма жаркий для человека, который жил в России. В помещениях здесь достаточно прохладно, но не так холодно, как было, например, в Миссисипи, где кондиционеры включали на полную катушку — и я там за две недели заболел дважды.
— Как строятся ваши отношения с соседями? Полагаю, у вас там многонациональное сообщество?
— Да, именно так. Я с самого начала тесно познакомился с людьми, которых везли со мной от самой границы. Они замечательные! Коллектив здесь у нас сложился дружный: по вечерам мы садимся и разговариваем на самые разные темы. Время тут, в detention, летит очень быстро.
Кстати, русскоговорящих здесь много, но этнических русских — наоборот — очень мало. Много просителей убежища из Грузии, много беженцев из Таджикистана, Узбекистана, Кыргызстана. Есть граждане стран Латинской Америки, которые ожидают свою депортацию. Были даже люди из Великобритании и Канады — как-то сюда они попали.
— Вам удается связываться с родными в Башкортостане?
— Это возможно, но дорого, потому что здесь сократили количество бесплатных минут для разговоров заключенных по телефону. Звонок в Россию стоит два с половиной доллара за минуту. Последний раз я звонил домой 18 августа — в этот день я здесь встретил свое 27-летие и решил позвонить родителям, поговорить с ними.
"ЭТО КАК ПОЙТИ С НОЖОМ НА БРАТСКУЮ СОСЕДНЮЮ СТРАНУ"
— Говорите ли вы с соседями о войне России с Украиной? Что вы сами думаете об этом?
— Здесь это одна из основных тем вечерних разговоров. Я отношусь к этой войне очень негативно. То, что Путин развязал 24 февраля 2022 года, — это катастрофа XXI века. Это как пойти с ножом на братскую соседнюю страну. Я считаю, это очень мерзкий поступок со стороны моей страны, моего государства.
— Вы помните, как началась война? Что вы ощутили тогда?
— Этот день я помню, как вчера. Я ехал домой после ночного дежурства [в больнице], встал в пробке, и тут вдруг мне начинают писать в Telegram’е, что началась война в Украине! Несколько дней я был в шоке от происходящего. Ещё больше я был в шоке от того, как вроде нормальное общество вдруг начало деградировать. Едешь по проспекту Салавата Юлаева [в Уфе] и видишь, что на билбордах вместо привычных реклам висят огромные буквы "Z", "V" и тому подобное. Я как будто ощутил себя в книге Оруэлла "1984".
Кстати, скажу ещё об одном моменте из моего восприятия событий последних лет. До войны я работал, крутился в медицинской среде и видел, как росли цены, а зарплаты начинали падать. Тут ещё началась война. В какой-то момент я из-за всего этого даже потерял мотивацию учиться. Представляете — вроде я так долго шел к получению звания и профессии врача, но тут вдруг происходят такие события, где твое будущее буквально перечеркивается. Всё это загоняло меня в такую сильную депрессию, из которой было сложно выбраться. И только-только я из этого выбрался, как происходят события в Баймаке. И вновь всё переворачивается с ног на голову…
— Башкортостан, согласно подсчетам независимых журналистов, занимает первое место по количеству погибших на войне в целом по стране.
— Я считаю большим недоразумением отправку жителей Башкортостана на агрессивную войну под именами Минигали Шаймуратова, Салавата Юлаева (в республике сформированы и отправлены на войну с Украиной одноименные добровольческие подразделения — "Idel.Реалии"). Это меня — башкира по национальности — оскорбляет еще больше. Их имена просто оскверняют в этой несправедливой войне.
— Вы надеетесь когда-нибудь вернуться на родину?
— Надеюсь. Если вдруг случится так, что поменяется режим в стране. Только в этом случае и только при получении американского гражданства я смогу вернуться в Россию.
- Все материалы "Idel.Реалии", посвященные "Баймакскому делу", опубликованы в специальном разделе на нашем сайте.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
