Независимое уфимское издание "Аспекты" выселили из арендуемого помещения. Главный редактор Разиф Абдуллин вынужден был уйти в отставку, а в провластных анонимных Telegram-каналах в отношении редакции развернулась информационная кампания. "Окно" поговорило с живущим в Германии основателем и первым редактором "Аспектов" Русланом Валиевым. Он рассказал, какие неприятности обрушились на его медиа, как редакция намерена выживать дальше, а также поделился мнением о событиях в Башкортостане и в среде российской эмиграции.
"ЕСЛИ РЕДАКЦИЮ РАЗГРОМЯТ ОКОНЧАТЕЛЬНО, ТО Я В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ НАМЕРЕН СОХРАНИТЬ ПРОЕКТ В ЖИВОМ ВИДЕ"
— Расскажите, что случилось с "Аспектами" в последние недели? Было ли всё это для редакции неожиданным?
— На самом деле, ничего неожиданного не произошло. Можно сказать, что мы жили в режиме ожидания каких-то дальнейших действий репрессивного характера как минимум с марта нынешнего года, когда Роскомнадзор заблокировал наши российские ресурсы.
Отмечу, что нынешние — последние — репрессии начались всё же не с нас, а с издания "Пруфы"; точнее, непосредственно с их издателя Рауфы Рахимовой (она — племянница первого президента Башкортостана Муртазы Рахимова — "Окно") . Как мне стало известно, в некоторых уфимских кругах в это время уже кулуарно шли разговоры, что "Аспекты" попадут под раздачу следующими.
Долго ожидать не пришлось — в сентябре в редакцию пришло письмо от собственника помещения — гостиницы Уралтау — о том, что, согласно договору, они имеют право в одностороннем порядке его расторгнуть, и с 1 октября 2024 года они его расторгают.
— Вы пытались как-то уладить этот вопрос с собственниками гостиницы?
— Я тут добавлю, что, вообще-то, первый звоночек от собственников гостиницы прозвучал еще в мае нынешнего года, когда они вдруг резко повысили плату за аренду и очень удивились, когда мы согласились.
А осенью ситуация разворачивалась следующим образом: ни на какие переговоры с нами собственники не пошли, заявив, что помещению нужен ремонт. Однако, когда наши коллеги паковали и грузили вещи, туда вдруг пришли новые арендаторы, которые заявили, что они заезжают в наше бывшее помещение уже в ближайшие дни. И всё стало предельно ясно.
Отмечу, что в эти же дни резко усилилась диффамационная кампания против нас, которую уже некоторое время вели анонимные провластные Telegram-каналы, я их называю "помоечными". Фактически развернулась во всю ширь травля вперемежку с доносами на редакцию, персонально почти на всех её ведущих. И на этом фоне наш редактор Разиф Абдуллин принял решение покинуть проект и вообще уйти на пенсию. Решение, как я понимаю, личное, глубоко и давно выстраданное.
— В начале нынешнего года, когда заблокировали ваши ресурсы, уфимские журналисты сомневались, что "Аспекты" доживут даже до мартовских президентских выборов в России. Однако издание дожило даже до сентябрьских выборов главы республики. Что, по-вашему, послужило причиной или триггером последних событий?
— Мне кажется, здесь целый комплекс причин. Возможно, по старой памяти, считая редакцию уфимского "Эха" и, соответственно, "Аспектов" договороспособными людьми, власти не торопились с репрессиями. Думаю, они вполне резонно опасались, что это могут не одобрить те общественные круги и те люди из республиканской элиты, которые до сих пор считали нас "рукопожатными": ходили к нам на интервью, служили для нас источниками информации.
Но в сентябре прошли так называемые "выборы" главы Башкортостана. Определенный резонанс приобрели мои комментарии по итогам этих выборов. Особенно, мне кажется, чиновников триггернул мой ролик на моем личном канале, где я назвал итоги выборов полностью сфальсифицированными и предположил в цифрах, каковы их реальные результаты. Думаю, наша реакция на эти выборы и послужила спусковым крючком для репрессий.
— Где теперь будет располагаться редакция? Вам удалось найти новое помещение?
— Пока это вопрос не решен. Конечно, была надежда найти такое помещение, где можно хоть как-то организовать студию. Ребята нашли два-три варианта, уже планировали заключать договор, но каждый раз это заканчивалось одинаково: собственники выясняли, кто мы такие, и тут же передумывали. Это, как мы понимаем, происходило даже безо всякого указания сверху — настолько люди находились в страхе. В итоге ребятам пришлось просто-напросто вывезти все вещи и оборудование в никуда.
— Означают ли все последние события конец издания или оно сохранится в каком-то виде?
— На данном этапе я рассчитываю, что в республике удастся сохранить если не полноценную редакцию, то хотя бы её подобие — пусть даже в каком-то не очень публичном виде.
— То есть?
— Это значит, что наши корреспонденты будут работать: собирать и передавать информацию, но уже не будут вести эфиры, не будут подписывать свои материалы на сайте. Главное, чтобы они были на месте — в республике — и добывали достоверную информацию. Это оптимистичный вариант.
Пессимистичный вариант: если редакцию разгромят окончательно и приклеят ей еще какой-нибудь статус типа "иноагента", то я в любом случае намерен сохранить проект в живом виде. Пусть даже исключительно из-за границы, пусть даже в одном моем лице.
Руслан Валиев родился 18 апреля 1982 года в городе Верхний Уфалей Челябинской области. До 1996 года жил и учился в школе в рабочем поселке Высокий города Мегион в Ханты-Мансийском автономном округе.
В 1999-м с серебряной медалью окончил среднюю школу в селе Старобалтачево в Балтачевском районе Башкортостана. В 2004 году закончил Башкирский государственный аграрный университет, получив диплом с отличием по специальности "Инженер лесного хозяйства".
До 2007 года работал продавцом, затем менеджером по обучению персонала в башкирском филиале компании "Евросеть".
В 2007-2018 годах работал на разных должностях в уфимском представительстве инвесткомпании "Финам".
С марта 2018-го по март 2022 года — шеф-редактор радиостанции "Эхо Москвы" в Уфе".
В 2019-2022 годах был членом Совета по правам человека и развитию институтов гражданского общества (СПЧ) при главе Башкортостана. Занимал должность председателя комиссии СПЧ по гражданским правам и гражданской активности, избирательным правам, свободе информации и правам журналистов, правопорядку и гражданскому контролю за правоохранительными органами, содействию ОНК, где поднимал проблемы нарушения прав граждан на проведение публичных мероприятий и несовершенства избирательного законодательства. Летом 2022 выведен из состава Совета.
1 апреля 2022 года — после закрытия радиостанции "Эхо Москвы" в Уфе"— основал издание "Аспекты" и стал его редактором.
25 сентября 2022 года покинул Россию. По его словам, "из-за угрозы мобилизации и информации о возможном перекрытии границ". Перейдя российскую границу с Казахстаном на Мариинском погранпереходе в Челябинской области, направился в столицу страны Астану, где прожил два месяца, ожидая получения немецких "гуманитарных" виз на себя и свою семью. "Мне тогда еще не было ясно, что мой отъезд — это билет в один конец. Но я допускал, что так оно и будет. В итоге так оно это и произошло", — рассказывал Валиев.
Прибыл в Германию с семьей в начале 2023 года. Сейчас проживает Берлине.
В декабре 2023 года покинул пост редактора "Аспектов", оставшись ведущим утренних эфиров.
Сотрудничает с проектом "Эхо", на котором ведет рубрику "Портрет дня". Ведет утренние эфиры на YouTube-канале издания "Аспекты".
"В КРЕСЛО ГЛАВЫ РЕСПУБЛИКИ СЕЙЧАС МОЖНО ДАЖЕ РОБОТА-АНДРОИДА ПОСАДИТЬ — И НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТСЯ"
— Вы напомнили о своем сентябрьском ролике про выборы главы республики. Каковы их реальные итоги, по-вашему?
На выборах главы Башкортостана 8 сентября 2024 года Радий Хабиров, согласно официальным данным, набрал 80,21 % голосов избирателей; явка, согласно тем же данным, составила 72,34%.
— Реальные цифры по явке избирателей, полагаю, от 40 до 50%. За Хабирова, считаю, также проголосовало от 40 до 50%. На некоторых участках он получил честные 50% с небольшим. То есть на некоторых участках он честно победил в первом туре, пусть и не с подавляющим преимуществом; но на некоторых участках он даже не победил в первом туре, хотя и набрал больше всех. Есть даже случаи, где Хабиров на втором месте.
— Что означает второй срок Радия Хабирова на посту главы Башкортостана лично для вас и для республики?
— Для меня лично это ничего не значит. После 24 февраля 2022 года мне уже неважно, он сидит в этом кресле или кто-то другой. То же самое, я думаю, и для республики. Я в последнее время постоянно говорю об этом в эфирах, хоть и нарываюсь на критику некоторых зрителей, которые видят в таких моих утверждениях "поддержку" Хабирова. Я объясняю: в кресло главы республики сейчас можно посадить даже робота-андроида — и ничего не изменится. Вопрос только в том, будет ли новый генерал-губернатор более изощрен в наборе контрактников, добровольцев на войну с Украиной. Может, и будет, хотя Хабирова в этом деле обойти уже трудно.
— По нашим наблюдениям, многих людей раздражает сама манера общения Хабирова: что со своими коллегами-чиновниками, что с простыми людьми. Некоторые политологи говорят, что его нельзя выпускать на публику больше чем на 30 секунд. А другие сейчас пишут, что придется всё это терпеть еще пять лет…
— Так это же прекрасно, если исходить из принципа "чем хуже, тем лучше". Пусть будет побольше таких руководителей, которые не умеют держать язык за зубами или подбирать правильные слова, которые не умеют эффективно вести хозяйство.
Мягко говоря, у меня и таких, как я, если придет успешный губернатор, аргументов будет меньше в пользу того, что вся власть прогнившая. Это звучит цинично, но сейчас все средства хороши для того, чтобы решить главную проблему. А она находится не в башкирском "Белом доме".
— Вы имеете в виду в целом политику российского государства?
— Конечно, и я не преувеличиваю. Главная проблема находится в Кремле. Признаюсь: на самом деле я буквально вынуждаю себя комментировать события в республике, сосредотачиваться на каких-то частностях, хотя чем дальше, тем больше считаю, что это не так важно. При этом я понимаю, что раз уж у меня есть свой зритель — республиканский — и он хочет слышать о событиях в регионе, то я, конечно, должен говорить об этом в своих передачах.
Но моя личностная оценка всей картины заключается в том, что вообще не так важно, какие там на местах происходят события, какие там губернаторы, какие они говорят слова, какие решения принимают. В любом случае они все — плоть от плоти часть большой системы. Вопрос в том, кто из них хуже — это такой вопрос, на любителя; он не принципиальный, не самый главный.
"РЕПРЕССИВНАЯ МАШИНА ЕЩЕ БУДЕТ ИСКАТЬ СЕБЕ НОВЫЕ ЖЕРТВЫ, КОГДА ПЕРЕМОЛИТ "БАЙМАКЦЕВ"
— Сейчас самое громкое событие в Башкортостане — если не брать массовую гибель уроженцев республики на войне с Украиной — это "Баймакское дело". Как вы думаете, это еще не конец преследования активистов башкирского национального движения? Будут ли новые, более свирепые репрессии?
— Я думаю, если бы не было баймакских событий, то очень вероятно, что под катком таких репрессий оказались бы многие известные в прошлом активисты. Их очередь была, так сказать, отложена, потому что у силовой машины появились другие задачи — посадить несколько десятков ни в чем не повинных башкортостанцев, вышедших в защиту Фаиля Алсынова. Но репрессивная машина еще будет искать себе новые жертвы, когда перемолит "баймакцев".
Семнадцатого января 2024 года судья Баймакского районного суда Башкортостана Элина Тагирова признала активиста Фаиля Алсынова виновным по ч. 1 ст. 282 УК РФ ("Возбуждение ненависти либо вражды") и приговорила его к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима. Гособвинение запрашивало для активиста те же четыре года, но в колонии-поселении.
На оглашение приговора приехало несколько тысяч сторонников Алсынова, которые встретили решение суда с возмущением. На площади перед зданием суда произошли столкновения с силовиками, которые забрасывали протестующих гранатами со слезоточивым газом и избивали их дубинками. Протестующие в ответ закидывали полицию снегом. В итоге силовикам удалось вывезти Алсынова из здания суда только после того, как к ним прибыло значительное подкрепление.
После протестов в Баймаке Следственный комитет возбудил уголовные дела по двум статьям: организация и участие в массовых беспорядках (ч. 1 и 2 ст. 212 УК РФ), а также применение насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ). Фигурантами этих дел стали более 85 человек.
— Как вы считаете, может ли "Баймакское дело" быть ступенью к следующему — более обширному и более репрессивному по характеру вменяемых обвинений — делу против бывшей организации "Башкорт" и всех сохранившихся остатков башкирского национального движения?
— На мой взгляд, объективных причин режиму бояться каких бы то ни было активистов — неважно, в каком регионе, в частности, в Башкортостане — нет. Любое сопротивление уже деморализовано и рассеяно. Поэтому реальных мотивов к дальнейшим преследованиям нет — это просто репрессии ради репрессий.
Да, чтобы, как говорится, совсем уж не высасывать дела из пальца, не вылавливать на улице случайных прохожих, они сейчас будут репрессировать тех, кто, по их мнению, формально попадает под критерий: условно говоря, имел отношение к запрещенному "Башкорту". Я так это вижу, потому что не знаю, кем надо быть, чтобы действительно видеть опасность в этих людях, которые сейчас имеют возможность обсуждать что-то лишь на кухне, но уже не могут открыто пойти против власти. Какой цели власти хотят этим достигнуть? Наверное, создать выжженное поле. Но на таком поле всё равно будут возникать очаги сопротивления — и они определенно будут возникать в более радикальном виде.
— Вы как будто в этом ответе спорите сами с собой…
— Да, абсолютно так. Потому что никто не знает, что движет властями в этих действиях. Как я полагаю, как я наблюдаю, в нынешних репрессиях нет единого центра принятия решений и абсолютного единения в понимании процессов.
Какой-то чиновник или силовик действительно видит в Фаиле Алсынове и его соратниках риски для страны. А кто-то вообще не мудрствует над этим — ему важно только штамповать дела, чтобы выслужиться, заработать новые звездочки на погоны и получить хорошую зарплату. Какая у них общая цель? Её, считаю, нет; просто репрессиям дан долгосрочный зеленый свет — и машина работает. Где-то очень быстро, где-то медленнее, но, в конечном итоге, это выливается в страдания невинных людей, в их покалеченные судьбы.
"СТОРОННИКОВ ИДЕИ НЕЗАВИСИМОСТИ БАШКОРТОСТАНА НА СЕГОДНЯ ЯВНОЕ МЕНЬШИНСТВО"
— Изучая историю сталинских репрессий, мы видим в них в том числе и национальный аспект, целый ряд национальных операций НКВД по всем союзным, автономным республикам и краям. Как правило, фигурантам таких дел приписывали обвинения в том, что они хотели отделить свои республики от Советского Союза и создать свои независимые государства. Сейчас, насколько мы знаем, руководителя "Комитета башкирского национального движения за рубежом", политэмигранта Руслана Габбасова (который также является фигурантом "Баймакского дела") обвиняют в призывах к нарушению территориальной целостности РФ; намеки на "сепаратизм" мы видим и в некоторых документах, касающихся других фигурантов "Баймакского дела". Вы провели с Габбасовым ряд эфиров на тему возможной независимости Башкортостана. Как вы думаете, насколько эта идея популярна среди башкирского населения республики?
— У меня остались хорошие контакты среди башкирского населения: как с представителями интеллигенции, так и с простыми людьми, живущими в глубинке республики. И я вижу, что такую идею эти люди, как правило, не разделяют. Они готовы обсуждать вопросы расширения самостоятельности республики, говорить о необходимости восстановления суверенитета, но о том, что необходимо ликвидировать Россию как страну, я ни разу от своих собеседников не слышал.
Поэтому я склонен полагать, что на сегодня эта идея остается довольно маргинальной; в том смысле, что сторонников этой идеи — ярких и открытых — не так много, явное меньшинство. Думаю, что их меньшинство даже в башкирском Зауралье, не говоря уже о центральных, северных и западных районах республики, где другой национальный состав населения.
Я в своих эфирах говорю, что я не против дискуссии на эту тему. Понятно, что полноценное участие в ней могут принимать лишь те мои собеседники, которые находятся за рубежом, которым не грозит арест по обвинению в сепаратизме. Кстати, на мой взгляд, наиболее полноценно и емко на эту тему мог бы высказаться Айрат Дильмухаметов, который выступал и выступает, насколько я знаю, за сохранение России как новой, реальной федерации всех народов, переучрежденной снизу. Но он — в тюрьме.
— По поводу Айрата Дильмухаметова и других политзаключенных башкортостанцев... Что вы думаете о возможности их обмена?
— Я очень надеюсь, что такие обмены продолжатся. Первого августа была освобождена очень малая часть российских политзаключенных. Абсолютное их большинство остается в застенках, причем очень многие даже никому не известны. Мы иногда узнаем о них только после их гибели, как это случилось с музыкантом Павлом Кушниром из Биробиджана…
Я считаю крайне важным нам — выходцам из региональной журналистики — выводить эти имена в публичное пространство. Чтобы о них узнала и эмигрантская, и зарубежная общественность, зарубежные политики — чтобы они оказывались в списках на потенциальный обмен в обозримом будущем.
"ПОДОЗРЕВАЮ, ЧТО У ВЛАСТЕЙ ИМЕННО ТАКАЯ ЦЕЛЬ — ЛИКВИДИРОВАТЬ РЕДАКЦИЮ "ПРУФОВ"
— Мы выше говорили о том, что в республике сейчас идет давление на издание "Пруфы" и его издателя Рауфу Рахимову. Чем это для них может обернуться, на ваш взгляд?
— Я думаю, сама Рауфа Рахимова не пропадет, если даже издание будет вынуждено закрыться. У неё есть имущество, активы, заработанные многими годами трудов; если она останется за границей, ей с этим будет легче и жить, и начать какое-то новое дело, нежели многим из нас, которые покидали родину, что называется, ни с чем.
Сами "Пруфы", наверное, могут плавно перетечь в нечто попуподпольное, возможно, и заграничное, хотя в последнем случае там есть такой осложняющий дело фактор, как, например, участник войны с Украиной журналист Рамиль Рахматов. Но всё же делать прогнозы на этот счет очень сложно. Захотят ли они уехать в эмиграцию и работать, как мы, издалека? Не знаю…
— Рауфу Рахимову недавно оштрафовали по административной статье о "дискредитации" армии. Есть случаи, когда привлечение к ответственности по этой статье становилось прелюдией к возбуждению уголовного дела. В случае с Рахимовой такое возможно, на ваш взгляд?
— Отвечая на такие вопросы, я всегда стараюсь найти рациональное зерно в той — оппонирующей нам всем — стороне. Мне кажется, в этом смысле им не нужно усугублять эту ситуацию. Но это с точки зрения здравого смысла и рационального подхода. Ведь мы же знаем, что они не всегда поступают рационально — они часто доводят ситуацию до взрывоопасной.
Поэтому здесь развилка: с одной стороны, могут перестать преследовать её и издание, с другой — могут и продолжить. Могут завести дела против отдельно взятых журналистов, против самого юридического лица, чтобы ликвидировать редакцию — подозреваю, у властей именно такая цель.
— Как вы полагаете, с Рахимовой и её изданием сейчас борются как с рупором независимой информации или как с неким крылом группировки конкурентов за власть?
— Мне кажется, тут и то, и другое. Я сам ищу ответы на эти вопросы. Ведь "Пруфы" — вообще ни разу не антивоенное издание, там даже про потери на войне пишут редко и весьма осторожно. Я вообще не помню у них ничего острого на тему войны, но при этом Рахимову осуждают за "дискредитацию" армии. Это, конечно, за уши притянутая вещь.
В этом смысле версия, что с ней расправляются как с потенциальной конкуренткой, похоже, имеет больше смысла. Во всяком случае, их антикоррупционные разоблачения, их яростная критика республиканской власти — особенно персонально Хабирова (кроме, разумеется, его усилий по отправке башкортостанцев на фронт) — вызвало злобу у многих чиновников.
"Я СЧИТАЮ, ПОСЛЕ 24 ФЕВРАЛЯ 2022 ГОДА У ВСЕХ НЕГОДЯЕВ ПОЯВИЛСЯ ШАНС НА ИСКУПЛЕНИЕ"
— Недавно, будучи в Вене, вы опубликовали видеоролик про тамошние апартаменты и бизнес Урала Рахимова — сына бывшего президента Башкортостана Муртазы Рахимова. Вы назвали это мини-расследованием. Можно ли считать, что это анонс какого-то будущего расследования о нем?
— Нет, всё гораздо проще. Я побывал на краткосрочном журналистском семинаре в Вене — и там оказался местный журналист, который хорошо разбирается в теме поиска активов и тому подобное. Мы нашли данные про бизнес Рахимова; у меня была свободная пара часов, и я решил сходить к апартаментам и к отелю, снять короткий ролик. Думаю, любой журналист на моем месте сделал бы так же. Тема семьи Рахимовых для меня, для нашего и тем более старшего поколения все-таки ещё актуальна и интересна.
Что касается вопроса про полноценное расследование, то я бы рад его сделать, но тут нужны и временные, и финансовые ресурсы, которых у меня на сегодня нет. И, добавлю, я согласен с некоторыми критиками моего ролика, что более актуальны сейчас расследования про возможные активы Радия Хабирова и его семьи за рубежом, да и других высокопоставленных чиновников.
— Старшая дочь Хабирова как раз проживает и, по некоторым данным, ведет бизнес в Вене…
— Время, как я уже сказал, у меня было очень ограничено. Но, возможно, мне удастся при помощи австрийских коллег раздобыть какие-то данные об этом. Посмотрим.
— Анонимные Telegram-каналы в Башкортостане тут же заявили, что в ролике вы якобы "прямо намекнули, что намерены ждать финансовой помощи от беглого Урала Рахимова".
Урал Рахимов покинул Россию в 2010 году, сложив перед этим с себя полномочия депутата Госсобрания Башкортостана. Весной 2014 года против него возбудили уголовное дело, ему были заочно предъявлены обвинения по ст. 160 УК РФ (присвоение или растрата в особо крупном размере) и ст. 174 УК РФ (легализация незаконно полученных денежных средств). Следствие посчитало, что Урал Рахимов совместно с предпринимателем Левоном Айрапетяном в 2000-е годы разработал план хищения акций предприятий ТЭК Башкортостана и, используя служебное положение отца, президента РБ Муртазы Рахимова, организовал хищение контрольных пакетов акций "Башнефти" и уфимских НПЗ общей стоимостью более 130 млрд руб.
Россия объявила Урала Рахимова в международный розыск и добивалась его выдачи, однако в 2016 году австрийский суд отказался удовлетворить запрос о его экстрадиции. Как заявляли в 2021 году адвокаты Рахимова, он имеет в Австрии статус политического беженца.
СМИ сообщали, что в Австрии Урал Рахимов, по данным агрегатора сведений о компаниях North Data, в разное время управлял консалтинговой фирмой Vitheo Unternehmensberatungs, ныне ликвидированной инвестиционной Sea Resorts Management und Investments, а также компаниями P-01, Kaiserlaube и Immohafen, занимающимися проектированием.
— Да, рекламу этому ролику они дали хорошую. Конечно, я удивился их фантазии. Но скажу так: если Урал Рахимов вдруг пожелает дать интервью и скажет, что он поддерживает нашу антивоенную позицию и, более того, готов поддержать, то я не откажусь. Если человек выбирает сторону света, то почему бы и нет?
— А что вам дает надежду, что он занимает антивоенную позицию?
— Ничего не дает. Но я здесь исповедую презумпцию невиновности. Ведь он вообще ничего никогда не говорил, ни на какую тему. Но вполне возможно, что у него есть свое определенное мнение на этот счет — остается его только выяснить.
— В то же время он был сыном президента республики, который, по мнению многих политологов, авторитарно правил почти 20 лет, а сам был крупнейшим государственным топ-менеджером всей башкирской нефтяной и энергетической отрасли. На таких персон может распространяться презумпция невиновности?
— Я считаю, после 24 февраля 2022 года у всех негодяев появился шанс на искупление. И этим шансом надо пользоваться, потому что чем больше будет таких людей, тем больше шансов, что всё это быстрее закончится.
Это не значит, что их не нужно призывать к ответственности, может, даже судить в будущем за что-то явно криминальное. Но всё же — нам шашечки или ехать? Если ехать, то нужно перетягивать на свою сторону как можно больше значимых, весомых людей. Я произнес этот тезис на примере Урала Рахимова, но имел в виду гораздо более широкую категорию людей.
Ведь если режим Путина падет и нужно будет строить новое государство, то люди с таким опытом — я имею в виду чиновников, финансистов, экономистов, крупных топ-менеджеров и так далее — будут нужны и востребованы. С ними нужно будет сотрудничать. Так было после поражения нацистской Германии, да и в других странах, освобождавшихся от своих диктатур. Люди, которые переметнутся на сторону света до падения режима, — это самые надежные в будущем наши друзья и партнеры.
"Я БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ВСЕ РОССИЙСКИЕ ПОЛИТЭМИГРАНТЫ ПРИШЛИ К СОГЛАСИЮ"
— Что вы думаете о последних скандалах в среде российской эмигрантской оппозиции? ФБК упрекали и упрекают в сотрудничестве с банкиром Железняком, в заступничестве за олигарха Авена… Михаила Ходорковского — в том, что он взял на работу Ростислава Мурзагулова… Вы сочувствуете кому-то или принимаете чью-либо сторону?
— Ничто так не удручает и ни от чего так не опускаются руки, как от этих дрязг. Когда ты слышишь о преступлениях путинского режима — это уже обычное дело, вызывающее привычные негативные эмоции. Но когда ты наблюдаешь эти склоки и вражду между, в общем-то, единомышленниками, то иногда кажется, что всё, что ты делаешь, — это бесполезная трата времени и сил.
Мне очень сложно здесь занимать чью-то сторону, поскольку я ни с кем из этих людей лично не знаком и общих дел не имел. С одной стороны, в этих конфликтах участвует ФБК — структура, созданная Алексеем Навальным, прекрасным человеком и политиком. Вроде бы, думая о его наследии, мне нужно было бы быть на их стороне. Но иногда, наблюдая всё происходящее, мне кажется, что они разбазаривают это великое наследие. С другой стороны, там Михаил Ходорковский, которого я многие годы очень уважал и продолжаю уважать…
Я бы очень хотел, чтобы все российские политэмигранты пришли к согласию, перестали делить шкуру неубитого медведя и стали бы работать на общее дело.
— Интересно ваше самоощущение в роли политического эмигранта. Можно ли сказать, что вы больше ощущаете себя частью большой российской либеральной оппозиции, чем, скажем, политэмигрантом из национальной республики?
— К счастью или к сожалению, я не могу себя ассоциировать ни с теми, ни с другими. Безусловно, я не являюсь классическим московским либералом, но и представителем такой вот чистой национальной эмиграции я себя тоже назвать не могу. Я кем был, тем и остался — где-то "между".
Я и у тех, и у других нахожу важные черты, особенности, идеи… Находясь среди условных московских либералов, я первым делом им говорю: "Ребята, обращайте внимание на национальные республики и на антиколониальный дискурс!" Но при этом я с ними общаюсь, дискутирую, ищу общее, а не вешаю на них ярлыки "имперцев" и не заявляю, что мне с ними "не по пути" и поэтому я ухожу в лагерь национальных политэмигрантов, призывающих "к развалу России".
Но опять-таки — при этом мне близки аргументы, например, башкирских политэмигрантов, когда они говорят, что бесполезно рассчитывать на какую-то "Прекрасную Россию будущего", поскольку история, по их словам, уже показала, что грош цена всем таким надеждам и обещаниям. Они, напомню, заявляют, что уже не надеются на образование в будущей России полноценной, настоящей федерации, так как их уже обманывали не раз и не два. Это же правда, как с этим поспоришь?
Так что я и там, и не там. Может, я в этом вижу и некую свою миссию — когда наступит час "Х", помочь этим сторонам найти точки соприкосновения. Да ведь и сейчас цель у них, у всех нас во многом общая — враг-то сейчас у нас единый.
Оригинал публикации: "Окно"
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
