Ильмир Имаев: ФСБшник сказал, что я работаю на врагов России

66-летний Ильмир Имаев бодр и улыбчив, несмотря на недавно отбытый срок в российской колонии. В Украине он обратился за статусом беженца и активно изучает национальное законодательство — привык самостоятельно отстаивать свои права. Как и на родине, ходит на судебные заседания по миграционным делам своих земляков-мусульман из Поволжья. После одного из таких судов мы встретились с правозащитником в одном из киевских кафе.

—​ Ильмир абый, когда вы освободились?

— Я освободился 21 июля 2017 года по отбытии срока наказания, я полностью отбыл срок — три года пять месяцев. Приговор был три с половиной года, я подавал апелляционную жалобу и суд сократил на месяц. До суда больше года я сидел в трех СИЗО Татарстана.

—​ Как случилось, что вас приговорили к сроку в колонии- поселении, а отбывали срок в колонии общего режима?

— Мне первое взыскание объявили за чтение утреннего намаза. Посадили в шизо (штрафной изолятор). А в постановлении написали, что я бесцельно ночью бродил по спальному помещению в ночное время. Дали 5 суток. Несмотря на то, что свобода вероисповедания гарантирована Конституцией, препятствовали чтению намаза. Там изымают исламскую литературу, даже Коран. Я был переведен в колонию общего режима как злостный нарушитель режима содержания. На меня в колонии-поселении было наложено много взысканий. Сейчас не вспомню, наверное, пять. Нашли крошки хлеба в тумбочке. Я в столовой не наедался, всего минут десять на обед дают, не успевал покушать. Я положил остатки хлеба от пайки своей в карман. Обед я вообще не принимал, там свинина была. В обед только хлеб и компот. Потом я тихонечко этот хлеб доедал в укромном месте. Они каким-то образом узнали, проверили и нашли у меня крошки. Спросили, кто вынес хлеб. Я признался, что это я. И объяснил причину, что я не наедаюсь и не успеваю в те сроки, которые нам дают до команды "Встать! Выходи строиться!". Но все равно комиссия постановила отправить меня на 5 суток в шизо. Вот так на меня пять взысканий было наложено и впоследствии решением комиссии без моего участия вынесли решение, что я — злостный нарушитель режима содержания.

—​ К мусульманам в российских колониях особое отношение? Как это проявляется?

— В местах лишения свободы УФСИН (Управление федеральной службы исполнения наказаний) Российской Федерации особое отношение к заключенным, которые отбывают сроки по "исламским" статьям, как я их называю. Это осужденные за причастность к партии "Хизб ут-Тахрир аль Ислами" (в России признана террористической организацией — "Idel.Реалии"), а также мусульмане джихадистского направления — статья 208 уголовного кодекса, это участие в незаконных вооруженных формированиях. Они не содержатся в отрядах, где есть возможность работать, получать свидания, посылки довольно часто — в зависимости от режима содержания. Их содержат в бараках строгих условий содержания. И это только потому, что они — мусульмане. По надуманным основаниям, в основном, их сажают в шизо до 15 суток. Также есть помещения камерного типа в колониях, там до полугода могут содержать в так называемом "едином помещении камерного типа — ЕПКТ", комиссия колонии принимает такое решение.

—​ К вам лично в колонии было особое внимание со стороны спецслужб?

— Представители УФСИН, из ФСБ тоже приезжали, спрашивали меня, готов ли я измениться, изменить свое поведение, я им ответил, что мало правды говорил. Сотрудник ФСБ, который представился Страховым, имени и отчества не помню, это его псевдоним от слова "страх". Они, действительно, умеют жути нагнать. Он мне сказал, что меня понимает, что я человек сострадающий, честный и справедливый, и, увидев факты нарушения прав граждан, постарался максимально придать их гласности. Он говорил, что понимает меня, но мои материалы, фотографии, ролики, статьи используют враги России. И получается, что я работаю, сам того не понимая, на врагов России. И очень "по-доброму", глядя сочувствующим взглядом, говорил мне, что предупреждает таких, как я, что те, кто игнорирует предупреждения, чудесным образом уходят из жизни, и нередко со своими близкими. То в автомобильную катастрофу попадут, то еще что-то случается. И просил меня оставить мою правозащитную деятельность. Бесед было много с сотрудниками силовых структур, эта была за месяц, за два до освобождения. Они по роду своей деятельности должны были проводить со мной воспитательную работу. Да я и сам напрашивался. Заместителю начальника колонии по воспитательной работе, который придирался за то, что я хожу в тюбетейке, я сказал, что он не отрабатывает свою зарплату, что в его зарплате и мои налоги есть, а он со мной беседы не проводит. "Приглашайте меня на беседы, я готов, глядишь, вместе намаз начнем читать", говорю. Он улыбнулся, но так ни одной беседы и не было.

—​ Вас защищал назначенный адвокат или нанятый?

—​ В России всё построено так, чтобы гражданина не мог защищать юрист, не входящий в официальные адвокатские объединения. А там преимущественно дети высокопоставленных чиновников в погонах, бывшие сотрудники прокуратуры, люди с ментальностью "мента", как говорят в России, то есть те, кто в каждом видит преступника. Мне назначили государственного защитника, я писал ходатайство об отказе, но суд не удовлетворил его.

Такие защитники, как правило, просто молча сидят в зале. Я всегда заявлял ходатайства, писал жалобы. Сейчас всё больше и больше осужденные пишут жалобы, но, к сожалению, пишут неграмотно, необоснованно, без ссылок на материалы дела. Я многим писал, и мои жалобы, кстати, нередко "стреляли". Приезжаю на новое место, а мне сразу: "Дед, это ты с "пятерки", ты юрист? Дед, помоги, напиши". Это работало на мой авторитет.

—​ В свое время правозащитное сообщество России и ваши родственники были встревожены вашим переводом в лечебное учреждение. Как случилось, что вы оказались в тюремной лечебнице для больных СПИДом и другими опасными болезнями?

— В ИК-5 города Рубцовска, это Алтайский край, приехали пять человек в штатском и одна женщина и в кабинете у главного опера попытались произвести какое-то обследование медицинское. У них был громоздкий аппарат, монитор, девушка попыталась каким-то аппаратом провести вокруг головы, я пытался воспрепятствовать. Когда я попросил их представиться и показать удостоверения, то они просто сказали, что из ФСБ. А сотрудники администрации сказали, что это сотрудники московского ФСБ. Они проводили медицинское обследование моей головы. А это можно сделать только с согласия гражданина или по решению суда, вступившего в законную силу, или если от лица исходит опасность для окружающих. Я пытался воспрепятствовать и, похоже, это очень разозлило их. Буквально через два дня меня, не предупредив заранее, этапировали в ЛИУ-1 (лечебно-исправительное учреждение). Там я с первых дней пытался попасть к руководству и потребовал предоставить медицинский документ из моего личного дела, с подписью должностного лица, медицинского работника, на основании которого меня направили лечиться. У меня не было никакой необходимости в лечении, там лечили наркоманов. Об этом ЛИУ-1 Алтайского края был наслышан от заключенных, что это очень страшное место, куда принудительно отправляют заключенных и осужденных по политическим статьям, и доводят его до состояния травы, как говорят, закалывают психотропными препаратами. Я не смог попасть к главному наркологу учреждения, но попал к начальнику санчасти, они к тому времени, видимо, получили бумаги из прокуратуры. Было обращение "Мемориала", они звонили туда и родные подключили правозащитную организацию казанскую, сами писали в контролирующие учреждения. И, видимо, только благодаря этому меня через 11 дней этапировали обратно в колонию.

—​ Вы стали известны в связи с вашей работой по освещению дела так называемого "чистопольского джамаата". А раньше у вас были столкновения со спецслужбами?

— Были и до этого столкновения. Меня и в ФСБ на беседы приглашали и с сотрудниками центра по противодействию экстремизму приходилось встречаться еще до того, как я получил информацию о событиях в Чистополе. Я ходил на суды над мусульманами. В 2013 году в суде первой инстанции рассматривалось дело по обвинению мусульман в подрыве участка железной дороги накануне Универсиады. Я ходил на суды и освещал то, что там происходило на своей страничке "ВКонтакте". В силу того, что я интересовался законодательством и остро ощущал нарушения прав граждан, и когда это касалось и меня, вникал в законы. Исключительно, чтобы узнать, в самом деле за реальные преступления судят мусульман или всё-таки дела сфабрикованы, я и ходил.

Альмира Жукова о деле "Чистопольского джамаата"

Я был активистом в махалле, ходил в мечеть "Аль Ихлас". 20 января 2013 года пришел ОМОН, еще не было решения суда, выкинули из мечети прихожан, был очень холодный день, пенсионеров выкинули, оградили бетонным забором. Впоследствии первого имама этой мечети осудили по статье "экстремизм", один имам получил 17 лет, приговор был около месяца назад Айрату Шакирову, якобы за организацию ячейки "Хизб ут Тахрир", а третий имам сейчас в розыске, на него возбуждено дело.

В СИЗО я со многими мусульманами, которые проходили по делу "чистопольского джамаата", встречался, они детально мне рассказывали о следствии, о пытках, которые они проходили. Их часто вывозили на следственные действия, а меня для знакомства с моим объемным делом почти ежедневно вывозили в Следственный комитет. Вот пока развозили нас, я имел возможность общаться с обвиняемыми по этому делу. Тогда я убедился, что дело по "чистопольскому джамаату" политизировано, причем это был московский заказ, руководитель группы по этому делу часто вылетал к Бастрыкину (главе Следственного комитета — "Idel.Реалии") на консультации. Один из этих мусульман, уже в возрасте, говорил мне: "Вы представляете, меня назначают "духовным лидером" этой группы". Он читает Коран, процентов 30 знает наизусть, и вот они по своему сценарию избрали его на роль духовного лидера. Он показывал мне руку, на которой перегрыз вены, чтобы остановить пытки. Только после этого пытки прекратили. По этому делу один прокалывал шею. Трофимчик несколько раз вены перерезал в "централе" (Казанское СИЗО). Когда я еще был на свободе, один человек из пресс-центра Следственного комитета вышел в новостях и с потупленными глазами сказал, что один из обвиняемых отрезал себе якобы детородный орган в ИВС бритвой. Я общался с женой этого мусульманина, так вот он ей на свидании сказал, что не помнит, как это произошло. Но помнит, как ему вкалывали что-то дважды на первом и на втором этаже, когда он пришел в себя, то обнаружил, что с ним произошло. Я уверен, что они по этим местам работали электрошокерами, видимо переборщили и вынуждены были удалить.

Дело "Чистопольского джамаата" - за 2 минуты

—​ Как вы освободились? Кто вас встречал?

— Меня жена приехала встречать в Алтайский край, там была наружная слежка очень явная, наверное, профессионалов не осталось, чтобы незаметно следить. На перроне казанского вокзала меня встретили четыре человека в штатском и один в форме транспортной полиции. Встречала и группа мусульман, прихожан моей мечети. Сразу по выходу из вокзала ко мне подошли двое цпэшников (сотрудников Центра по противодействию экстремизму — "Idel.Реалии"). Одного я помнил по моей посадке. Они попытались мне вручить какую-то официальную бумагу с просьбой ознакомиться и подписать. Бумага касалась моего надзора. А я знал, что решение о моем надзоре не вступило в законную силу. За несколько дней до моего освобождения администрация учреждения, где я содержался последние полтора месяца, вышла с представлением о надзоре за мной. Районный суд не вправе был принимать заявление о надзоре.

—​ Кто вас поддерживал во время пребывания в колонии?

—​ Семья меня поддерживала. Жена на свидания приезжала, дочери писали постоянно, что гордятся мною, хотя их тоже притесняли. Старшая дочь укрытая ходит, в хиджабе, ее преследовали, когда я еще на свободе был. Она весной этого года с двумя детьми приехала в Украину и подала документы на соискание статуса беженца. У меня пятеро внуков, двое у старшей дочери, двое у младшей и один от сына. Сына моего Всевышний забрал 13 лет назад, он подвозил двоих, оказалось, что это были наркоманы, которые вышли на охоту, сына забили молотком, чтобы забрать автомобиль. Это был тогда тяжелый удар для меня, но мы, мусульмане, относимся к смерти с позиций нашей религии. Смерть неотвратима, главное, с чем мы придем к ней. Жизнь очень быстротечна, мне вот шестьдесят шесть полных лет, а как будто три дня прошло…

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Опаленные электрошокером волосы выдирали вручную"​

—​ Вы родом из Казахстана. Как и когда вы приехали в Татарстан?

— Отец моей бабушки был служителем культа, как говорится. Когда против духовенства начались репрессии с приходом большевиков, он с территории нынешнего Башкортостана убежал со своими близкими в Петропавловск. Моя мама там родилась. В Татарстан я переехал после развала Советского Союза из Ташкента, там я прожил лет восемнадцать. Я поехал после армии в Ташкент учиться, там познакомился со своей женой и остался на восемнадцать лет. Всю жизнь работал фотографом. Когда жил в Ташкенте, сотрудничал с газетами. Имел удостоверение внештатного корреспондента, давал материалы, в основном на тему нравственности. Когда приехал в Татарстан, ударился в национальную идеологию. Думал, что вот они, традиции справедливые, общество справедливое. Было большое разочарование, потому что лидеры стремятся мандаты получить, попасть в Госсовет, уворовать побольше денег. Ответы на все вопросы, которые у меня в жизни были, я нашел в исламе, хоть и поздновато. Сразу у меня начались проблемы из-за моего понимания ислама, из-за моих поступков как мусульманина.

Тюрьма не страшна, потому что мы знаем, что Всевышний испытывает всех, а любимых особо испытывает.

—​ Вы очень уверенно пользуетесь юридической терминологией. Вам пришлось изучать законодательство России в связи с обвинениями против вас или раньше заинтересовались юриспруденцией?

—​ Я и раньше интересовался, ходил в суды. И свои интересы защищал по закону о защите прав потребителей, и с дорожно-патрульной службой. Я даже выигрывал незнаковые дела.

—​ Почему вы решили уехать из России?

—​ Я полагаю, что меня там в покое не оставили бы. Они поняли, что не смогли меня запугать, и я свою деятельность не оставлю. Факты притеснения мусульман я бы освещал. После освобождения я меньше месяца дома был, ходил на суды по избранию меры пресечения, на втором меня даже удалили, потому что я не удержался и высказал свое мнение.

—​ Вы давно в Украине?

—​ Я здесь с двадцатых чисел августа. Украина, как я понимаю, встала на европейский путь развития. Здесь граждане могут выйти на майдан и сказать свое слово. Права и свободы человека здесь соблюдаются в большей мере, чем в России. Но, общаясь с чиновниками миграционной службы я, к сожалению, столкнулся, как я полагаю, с нарушением моих прав. Чиновник миграционной службы во Львовской области на стадии рассмотрения моего заявления об убежище, а по закону у них есть 15 дней, чтобы принять или отказать, так вот во время первой встречи сотрудница службы потребовала, чтобы я зарегистрировался (в Украине вместо прописки действует процедура регистрации — "Idel.Реалии"). Я спасаю свою жизнь и свободу, у меня денег нет, мне жить негде, а я должен где-то найти жилье, договориться с хозяином и прописаться. На мою просьбу указать норму закона, которая обязывает меня на этой стадии зарегистрироваться, она ответила, что это прописано в законе, но норму закона не указала. Я написал в Миграционную службу ходатайство, чтобы мне в письменном виде предоставили обоснование со ссылкой на закон, чтобы я мог обжаловать в суде. Посмотрим.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Переселенцы из Башкортостана инициировали объединение российских мусульман в Киеве

—​ Вы далеко от дома, на что живете? Пенсию российскую тут получаете?

—​ Похоже, мою пенсию заблокировали, поступлений на карточку нет. Пенсия была переведена в Алтайский край. Я был дома менее месяца, за это время успел по пенсионным делам запустить заявление через наш казанский пенсионный отдел, чтобы перевели мне пенсию на карточку. Помогают мои близкие, дочери. К сожалению, пока источников существования не нашел. Одежду теплую купили мне, а то я еще до недавнего времени в легкой курточке ходил.

Ильмир Имаев был осужден Вахитовским районным судом города Казани 18 декабря 2014 года к 3,5 годам колонии-поселения по обвинению в возбуждении религиозной ненависти и участии в деятельности экстремистской организации в связи с участием в акциях в поддержку "Хизб ут-Тахрир". Имаев регулярно публиковал новости о деле "Чистопольского джамаата" в соцсети. Общество "Мемориал" признало его политзаключенным.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.