В итогах Всероссийской переписи населения 2021 года появились меря — финно-угорский народ, который официально считался полностью ассимилированным другими нациями — прежде всего, русской. Собеседник "Idel.Реалии", называющий себя Сорго, относит себя к этому народу и уверяет, что меря не только не растворились в других нациях, но и имеют все шансы возродить объявленные вымершими язык и культуру.

— Как давно вы осознали себя меря?

— С раннего детства. Я очень рано начал увлекаться краеведением, очень рано стали возникать вопросы: "Не понял, а куда же всё это делось?" Историей со мной занималась бабушка. И она рассказала о финских корнях, о финно-угорских корнях и, соответственно, о меря. У меня стало возникать много вопросов, и я стал в этом всём глубоко копаться.

— С финскими и финно-угорскими корнями всё более или менее очевидно. Но по каким признакам вы поняли, что вы — именно меря? В открытых источниках, с которыми я успел ознакомиться, говорится, что народ меря уже полностью ассимилирован, а язык меря считается вымершим.

— У меня есть достаточные, даже — стопроцентные основания полагать, что я являюсь потомком меря. Потому что у меня ветка одна, отцовская, она прямо конкретно всегда, всю жизнь была в глубинке мерянских земель. И даже сейчас, когда другим большим головам, учёным говоришь, что вот оттуда родственники, у них сомнений никаких не возникает, потому что это стопроцентно. Никуда народ не может деться. Если он всё время жил в глубинках, и только сейчас начинает подвергаться урбанизации, это сто процентов!

Насчёт языка… Да, действительно, с языком есть трудности. На мерянских территориях есть много сохранившихся языков, местных, так скажем. Диалектов, которые всегда слышны. Особенно в Москву когда приезжаешь — всегда тебя слышат. Это всё финно-угорские языки, они сохранились. Но не сохранилось мерянского. И мы сейчас плотно работаем над тем, чтобы этот язык восстановить. Да, не получится этого сделать стопроцентно. Но ведь ни у кого не вызывает сомнений, что есть карельский язык — и тем не менее в карельском языке тоже очень много чего нет, и они начинают заимствовать. Карельским он от этого не перестаёт быть. Так же и мерянский. Да, у нас нет возможности находить стопроцентную информацию. Но тем не менее мы можем его реконструировать и заимствовать — это ничто не нарушает! Да, мы в таком положении, но мы можем развиваться так.

"ПАРУ ВЕКОВ ПОЖИЛИ В МЕРТВЕЧИНЕ"

— Откуда вы сами и каков был ареал проживания народа меря?

— Я сам из Костромской области. В основном это Ярославская, Костромская, Ивановская области. Частичка Вологодской области (но Вологодская, может, и вся, поскольку там меря смешивались с другими народами, такими, как вепсы), немного востока Тверской и северо-восток Московской области. То есть Сергиев-Посад, вот эти места… Немножко захвачена ещё Владимирская область. То есть можно сказать, всё то, что считается исключительно русским.

Ярославская область очень славилась различными повстанческими движениями, и, возможно, нужно было как можно сильнее это подавить. Поэтому Ярославль — это "центр Золотого Кольца и прочее бла-бла-бла", вот это насильно прям, видимо, впихивалось. На самом деле, насколько известно из истории, там было очень большое влияние народа меря. Раньше.

У меня в чём плюс. У меня очень большой род, многое очень известно, общаемся… И, самое главное, что у меня есть ареал в Ивановской области, ареал в Костромской и ареал в Ярославской. То есть мой род охватил все мерянские земли, грубо говоря. Но основная глубинка, откуда идёт стопроцентная родословная, — Костромская область.

— Последняя Всероссийская перепись населения как-то изменила ситуацию? Официально вы теперь есть?

— Вот это самый главный вопрос. Большинство тех, кто в связи находится, кто признаёт себя меря, кто себя в этом направлении развивает, он на крайней переписи, которая у нас была в 2021 году, отметился как меря. Ну, и я — в том числе, конечно. Соответственно, то, что в истории, видимо, попытались наш народ признать мёртвым, мы сможем уже после публикации томов по этносу официально заявить, что мы есть: "Извините, но больше вы не можете нас признавать мёртвым народом. Так что спасибо, мы с вами пару веков в мертвечине, в забвении пожили — всё. С этого момента про нас так не говорите, пожалуйста".

И, соответственно, можно будет уже развиваться в каких-то официальных направлениях.

— Уточню. В ходе последней переписи вы и многие другие известные вам представители народа меря записались именно как меря?

— Абсолютно верно.

— В переписи в итоге меря фигурируют лишь как субэтнос в крайне незначительном количестве. Как вы оцениваете такой итог?

— Основной костяк меря относится к этому нормально. Главное, что нас легализовали хотя бы как субэтнос марийцев. Начало положено и уже на любое заявление "вас не существует" можно указывать на статистику Росстата. Можно считать, что марийцы — это как "крыша".

— Возможно, вы проводили свои подсчёты и можете сказать, и насколько ваши данные расходятся с данными Всероссийской переписи...

— Не могу сказать. Кто-то может заявить "Я отмечусь" — а на деле… Может, побоялся чего, может, у него какие-то свои поводы… Но он не отметился. Поэтому я боюсь говорить какие-то цифры…

"СТОЛЬКО ВЕКОВ ВПАРИВАЛИ, ЧТО ЭТО РУССКАЯ ЗЕМЛЯ"

— Вам не кажется, что начатая Путиным война по сути обнуляет и результаты общероссийской переписи?

— Обнуляет в каком плане?

— Хотя бы в том, что сейчас продолжаются боевые действия, гибнет большое количество людей, происходит ощутимая миграция… И когда, наконец, будет достигнут какой-то финал, российские власти смогут сказать: а давайте заново пересчитаем, то, что было до войны, уже не показательно.

— На фоне "спецоперации" мы можем понимать, что мы вообще ничего не можем знать о завтрашнем дне. И поэтому вот как завтра произойдет, так и будем от этого отталкиваться. Пока в плане ждать. Том будет — подмухлевали там или нет — будем от этого отталкиваться. Вот мы с вами общаемся — уже есть факт заявления, что мы есть и многие из нас отметились. Уже это на контроле, грубо говоря. Если будет новая перепись, значит, ещё больше людей сможет отметиться. Это ничего не поменяет. Никто не может меня заставить думать иначе. Меня могут заставить говорить по-другому, а думать — нет. И отмечаться в переписи тоже, кстати.

— Вы сказали, что с раннего детства осознали себя как меря. Если не секрет, сколько вам сейчас лет?

— Мне сейчас давненько за тридцать.

— То есть это произошло ещё в советские годы?

— Да, рождён я в Советском Союзе.

— Учитывая, что вы и многие другие ваши знакомые идентифицируете себя как меря, как строятся ваши отношения с властями? Приводила ли подобная самоидентификация к спорам с властями?

— — Можно подумать, что Российская государственность работала над тем, чтобы наш народ забылся. Многих в Ярославле спроси: "Ты знаешь, что это финно-угорская земля?" — "Что? Кто? Какие меря? Вы о чём?!"

И если, это всё таки было так, то они [российские власти] сделали это удачно. И, возможно, достигнув этой цели, они уже расслабились. Сейчас уже не стоит, возможно, никаких теневых задач по забвению меря. И поэтому сильных каких-то притеснений не чувствуется. Однако от ряда людей я слышал, что им необходимо прекратить свою деятельность, потому что [иначе будут] "какие-то проблемы". Какие именно проблемы, не уточнялось. Это единственное, что я могу сказать по поводу притеснений.

— Вы попеняли, что в том же Ярославле о меря никто ничего не знает. Это выяснялось в ходе каких-то опросов?

— Нет. Просто когда мы, представители меря, общаемся между собой, часто возникает грусть из-за того, что люди историю края совершенно не изучают. Люди делятся информацией: "Представляешь, подхожу к людям — и они вообще не знают своей истории!.. Ярославской, Костромской… Никто вообще не знает, что за меря". Наверное, здесь стоит употребить такое жаргонное слово, как "впарили".

Столько веков впаривали, что здесь жили только русские, и, соответственно, они [власти] этого фона добились. А люди... Они же не привыкли копать глубоко. Поверхностно им ляпнули — ну всё, значит, это истина. Здесь так же, никто же не лазил глубоко. Никто же не предполагает, что, возможно, татаро-монгольское нашествие придумано… Никто не вникает. Поэтому это всё должно популяризироваться. Чем мы и занимаемся в рамках закона. Занимаемся краеведческой деятельностью.

Это хорошо даже с точки зрения "русскости". Потому что мы прививаем любовь к своей малой родине. А там, когда человек начинает любить свою малую родину, соответственно, он начинает её и изучать. Мы выбрали культурный путь развития. Ну, это пока всё, что в наших силах…

Меря — это некий пример того, что может со всеми вами, ребята, случиться. Вот вы — финно-угры, карелы, вепсы, коми… Те, кто ещё пока признан, грубо говоря. Вот вам пример. Нас всю историю пытались "вычеркнуть". Недавно даже раскопки нашли: братская могила мирного населения (предположительно финно-угорского) в Ярославской земле… Не допускайте этого. Своё самосознание держите. Учите свой язык, свою культуру. Любите свою малую родину. Нам нужно развивать любовь к родине, чтобы люди просто начали ковыряться, осознавать, кто мы в этом мире, в этой стране… И какое наше положение, какие наши дальнейшие действия.

У нас готовится очень крутой проект для мерян, для тех, кто осознает, понимает, но не может найти ни единомышленников, ни информации, ничего… Это будет такая площадка, где каждый осознавший себя меря может просто прийти и найти себе товарищей, братьев, соотечественников, язык. Его примут таким, какой он есть — даже невзирая на политические взгляды.

Мы знаем, есть такой господин Милонов, который сейчас уехал "на спецоперацию". Он же признаёт себя меря, официально объявил себя меря. Да, товарищ придерживается политики партии, но меря оттого он не перестаёт быть. И здесь так же: к нам могут прийти люди, которые осознают себя меря — и уже невзирая на их взгляды, мы с ними общаемся, их развиваем, и всё-таки как-то пробуем строить одну направленность мысли. Мы с вами прекрасно понимаем, какую, но озвучивать я её не буду.

"ПОТОМУ ЧТО — НЕУДОБНЕНЬКО"

— Раз уж вы упомянули Милонова и "СВО", есть ли в сообществе меря какое-то общее, консолидированное отношение к действиям России в Украине?

— Оно есть. Но это не для записи.

— Я почему-то пропустил заявление Милонова, что он меря. Обычно все его заявления очень хорошо пиарят, а тут — сравнительная тишина.

— Потому что — неудобненько, видимо.

— Вы, другие представители меря, пытались как-то наладить связь с Милоновым, сотрудничать?

— Нет. Лично я не знаю о таком. Но, возможно, кто-то из наших учёных и пробовал.

— У меня такое ощущение, что после 24 февраля Московский кремль стал чаще вспоминать, что Россия — многонациональная страна…

— Всё-таки в Кремле-то не дураки работают и живут. Они прекрасно, думаю, знают, что идея "русского мира" работает только для русских. И поэтому надо как-то подогнать всё под то, что все остальные народы это тоже русские. Как вот любят козырять такой вещью, как русская душа. Там, где нельзя козырнуть, что человек — русский, там можно козырнуть некой абстрактной вещью. И, соответственно, всех можно под одну гребёнку.

— В переписях, которые проводились до 2021 года, народ меря фигурировал?

— Не фигурировал, насколько мне известно. Шестнадцатый-семнадцатый века — последние разы, когда меря пытаются упомянуть в летописях, каких-то писаниях… Потом вроде как они [российские власти] одерживают победу: народ забывается и начинает жить самобытно. Но люди не прекращают называть себя меря — и проходит время, народ начинает потихоньку возрождаться. В 2003 году прямо возникает интерес. Научный интерес. Люди начинают себя осознавать.

— Почему в 2003 году?

— Появились центровые люди, которые до сих пор являются центровыми, которые начали развивать это движение. Но тогда о переписи, о каком-то общем самосознании не возникал вопрос. Надо было хоть что-то собирать по крупицам, что наши предки нам оставили. А сейчас набралось достаточно таких, как я, у которых возникают вопросы "А куда же мы все делись? Мы же все всю жизнь здесь жили. Значит, мы есть", возникают движения. Под руку попалась ситуация с переписью — мы ей воспользовались. Сейчас меря заявлять о себе готовы. А тогда еще были — нет. Нас много. Мы готовы ещё больше проявляться. Потом, возможно, какая-то политичность появится… Поэтапно всё должно быть. Резко ничего без крови не появляется. А крови не хочется.

К сожалению, политика дошла до такого, что даже антропологически истинные меря (у нас есть изучения по антропологии, как выглядят меря) не осознают, что они — меря. Они верят поверхностной информации, потому что всю жизнь им было до фени. Это мы такие зануды, нам интересно, мы докопались до сути.

"У НАС МОЖНО ДОДУМЫВАТЬ И ТВОРИТЬ"

— Вы говорите "нас много". А "много" — это сколько? Сто, тысяча, десять тысяч человек? Ваша оценка?

— Мы многих не знаем. У нас есть костяк в сто человек, а многих других мы знаем опосредованно, не лично… Допустим, появляются в городе какие-то надписи "Здесь земля меря" — вот яркий пример в Любиме. Это же кто-то есть, кто-то написал, кто-то до этого допёр. Но, соответственно, информацию, что это за люди, мы нигде не можем найти. Поэтому сколько, это очень трудно сказать. Возможно — я надеюсь — нас хотя бы тысяча себя осознавших уже наберётся. Как вот с вепсами. Их же тоже не так много.

— Расскажу, как я узнал о существовании меря. И, думаю, многие россияне услышали о вашем народе впервые именно таким образом. Вышла повесть казанского писателя Дениса Осокина "Овсянки", а затем по ней был снят одноименный фильм. Как вы сами оцениваете это произведение? Потому что, как я понимаю, в "Овсянках" всё-таки очень много домысла, авторской фантазии…

— Наша культура мерянская, знаете, чем прекрасна? Что мы имеем какие-то данные — и мы вольны дальше фантазировать: каждый что там видит, то и воплощает. Мы не ограничены никакими рамками. Потому что если у карелов есть некоторое мифологическое ограничение в самосознании, которое основывается на "Калевале", допустим, у нас можно додумывать. Это позволяет нам творить. Поэтому если этот человек нафантазировал — а я помню, там было про обычай погребения в воде — от этого нам ни холодно, ни жарко. Нам прекрасно, что вообще о нас вспомнили.

И это моё личное мнение. Брызжа слюной, бороться с тем, что правда, а что нет, не вижу пока никакого смысла. Елусь па елусь, говорят меря — пусть всё идёт так, как идёт.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Мертвые языки звучат в Москве

Наше общение с Сорго (скорее всего, это не паспортное имя, а мерянский псевдоним собеседника) проходило по аудиосвязи в одном из мессенджеров, за которым закрепилась репутация наименее уязвимого для спецслужб. На Сорго меня вывели другие финно-угорские активисты (отсюда уверенность, что это не пранкер, а серьёзно настроенный собеседник), причём о созвоне мы договаривались заранее, через посредника. Судя по всему, Сорго находится в России и не хочет привлекать к себе внимание силовиков.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.