В конце 2021 года российский экономист, востоковед, писатель и общественный деятель Ренат Беккин опубликовал свой второй художественный роман — "Ак Буре. Крымскотатарская сага". Редакция "Idel.Реалии", сотрудникам которой выпала честь оказаться в числе первых читателей романа, попросила написать рецензию на эту книгу кандидата филологических наук, преподавателя и автора серии детективов "Филологическое расследование" Татьяну Шахматову.
"Народ для государства или государство для народа? Это главный конфликт сегодня. Этот вопрос Сталин решал массовыми репрессиями" — из Нобелевской речи главного редактора "Новой газеты" Дмитрия Муратова. Не слишком ли серьёзный эпиграф для отзыва на роман под подчёркнуто трэшевой обложкой с белым волком? На роман, который насквозь пропитан иронией, стёбом, а где-то и откровенным хулиганством? Автор Ренат Беккин в предисловии уверяет, что писал плутовской роман с простаком в главной роли, однако получилось у него нечто иное, персонажи не пожелали подчиниться первоначальному авторскому замыслу. Попробуем разобраться, что же вышло на самом деле.
Главная тема, заявленная уже в заглавии и кратком описании книги, — история крымских татар сквозь призму жизни одной семьи и целой страны. Казалось бы, совсем не повод для веселья. Государство лишило людей родины, отняло привычную жизнь и заставило искать новое место под солнцем, обвинив целый народ в предательстве. Без сомнения, это одна из наших непроговорённых исторических травм, не осмыслив и не проработав которую (как говорят психологи) общество не может развиваться и считаться здоровым. Тема депортации крымских татар настолько сложна, что современные писатели и режиссёры не спешат к ней обращаться, редкие исключения вроде художественного фильма "Хайтарма", который был представлен в 2014 году на фестивале мусульманского кино в Казани, только подтверждают это негласное правило умолчания.
А между тем сейчас — в начале 21 века — многие россияне, граждане Украины, Беларуси, Казахстана независимо от национальности и религиозной принадлежности могут сказать #ямыкрымскиетатары. Я говорю, конечно, только об одном аспекте эмиграции: когда родину покидают люди, изначально не планировавшие уезжать, вынужденные эмигрировать по социально-экономическим и политическим причинам.
Писатель, который в предложенных обстоятельствах нашего времени создаёт художественный текст, затрагивающий травмирующие социально-политические и национальные вопросы, показывает грань между истинной и вымороченной религиозностью, проводит прямые параллели с настоящим, не оставляя вниманием "русскую весну" 2014 года и главный конфликт "кто для кого?" — уже в силу обращения к таким болезненным проблемам человек героический. Кроме того, об этом тексте хочется сказать фразой, которую чаще встретишь в отзывах на диссертации и авторефераты: "широчайшая эрудиция автора и глубина проработки темы". Впрочем, этот научный оборот в рецензии на художественный текст уместен, если обратить внимание на бэкграунд Рената Беккина. Доктор экономических наук, востоковед, вузовский преподаватель, профессор РАН, автор многочисленных статей и монографий по истории и экономике ислама.
Конечно, "Ак Буре. Крымскотатарская сага" не останется лежать на полках — внимание читателя роману обеспечено. Также не вызывает сомнений, что он вызовет споры и даже идеологические баталии. Кого-то обязательно обидит, тем более что обижаться и не понимать юмора — новый этический тренд наших дней.
Однако перед нами всё-таки не научная работа, а художественная книга, с обложки которой смотрит загадочный персонаж татарского фольклора Ак Буре — голубоглазый белошерстый волк-оборотень. Работа учёного — найти белые пятна на карте знаний и убеждений. Работа маркетолога — побудить читателя снять книгу с полки. Диалог с читателем — работа писателя. А разбираться, что хотел сказать автор — работа того, кто открыл книгу.
Итак.
Ренат Беккин начинает выстраивать игровые отношения с читателем уже в предисловии. Загадывает загадку: попробуйте догадайтесь, что за текст-перевёртыш перед вами. Мол, называли его и документальным романом, и авантюрным, и плутовским, и семейной сагой, и сюрреалистическим романом. Разброс жанровых определений настолько широк, что выглядит взаимоисключающим. Значит, с разгадывания этой загадки и нужно начать.
Само собой, локомотивом этого сложного жанрового поезда является исторический роман. Главный герой — крымский татарин Искандер Исмаилов, по образованию историк и преподаватель арабского языка, ищет ответ на вопрос, кем на самом деле был его отец: предателем и амбициозным лидером или честным, но запутавшимся человеком. Айдер Исмаилов (отец Искандера) в семидесятые годы прошлого века становится одним из активистов движения за возвращение крымских татар на свои исторические земли, и теперь его сына волнуют очень многие вопросы: почему отца обвинили в антисоветизме, почему отправили сначала в тюрьму, а потом в колонию-поселение, почему он подозрительно быстро вернулся — через год, а не через три, как изначально значилось в приговоре, почему отец перестал общаться с некоторыми из бывших соратников. Все эти "почему" конструируют детективную интригу расследования.
В ведении детективной линии явно прослеживается документальная основа, реальная история, а вернее — сплав из историй, мемуаров и самых разных свидетельств вплоть до протоколов допросов депортированных крымских татар. Поскольку главным героем назначен Искандер — наш современник, представитель третьего поколения депортированной семьи — то события прошлого даны с дистанции, которую определяют воспоминания и рассказы старших членов семьи или яркие детали, запомнившиеся мальчику Искандеру. Это смещение фокуса, которое использует Ренат Беккин, создаёт особое масштабирование, особый взгляд на исторические события высылки крымских татар. С одной стороны, мемуары и рассказы — это всегда величественная отстранённость, легендарность с неизбежным флёром тайны и сознательного умолчания. С другой — здесь и сейчас переживаемая трагедия не исчезла, не перемололась мельницей времени: мы, взрослые читатели, моментально чувствуем пронзительный драматизм детских воспоминаний Искандера. Так, глава о посещении семьёй Исмаиловых своего бывшего дома в Крыму называется "Лошадка". В родовом гнезде Исмаиловых давно обитают новые хозяева. Сами Исмаиловы — теперь лишь туристы, приехавшие в Судак по профсоюзной путёвке. А лошадка — это старая отцовская игрушка, сделанная ещё дедом — единственное, что маленький Искандер может забрать с собой. Разные бывают сувениры из Крыма.
А вот семейный бархатный альбом с фотографиями "с углами, для долгой жизни упрятанными в металлические скобы". Альбом напоминает Искандеру рассказ, слышанный и от деда, и от матери много раз: как маленький Айдер (отец Искандера) вынес альбом из дома во время выселения весной 1944 года, спас под дулом автомата. Не случайно в этом отрывке, отделённом уже двойной дистанцией, слышатся эпические ноты:
"— Стой! Куда?! — крикнул солдат. Он мгновенно взял автомат на изготовку, но Исмаил эфенди оказался ловчее: животом закрыл доступную для смертельного оружия мишень, своего сына".
Хронотоп "Ак Буре" охватывает целый век и огромные пространства СССР. От гражданской войны, в которой принял участие дед главного героя Исмаил эфенди, до крымских событий 2014 года. От Крыма, или Ешель Ада, Зелёного острова, как называют его крымские татары, до Ташкента, Москвы, сибирской ссылки, наконец — Казани. Как объединить столько мест и событий в единое повествование?
Здесь на помощь приходит тот самый плутовской, а точнее будет сказать, авантюрный жанр. Искандер едет в Казань на один день со скорбной миссией: чтобы предать земле урну с прахом отца, похоронить рядом с бабушкой, казанской татаркой. Но герой вынужден задержаться в чужом ему городе, потому что не просто оказывается втянут в остросюжетные события, а по-хлестаковски обнаруживает себя в самом их центре (то есть так нам кажется до поры, что по-хлестаковски). Благодаря магическому "вдруг", в нашем контексте — по воле Аллаха, Искандер знакомится сначала с Динаром Хазратом — муфтием главной казанской мечети, а потом и с духовным лидером всех поволжских и уральских мусульман полуволком-получеловеком Ак Буре. И вот тут начинается…. Ох. Давайте по порядку.
Читатель услышит сатирические нотки гоголевского романа-путешествия, а также узнает пелевинскую философию из романа "Generation П", которая получила своеобразное продолжение в "Вампире". Напомню, у Пелевина общая концепция устройства мира в этих романах сводится к тому, что помыслами людей управляют халдеи-пиарщики, а пиарщиков с созданными ими дискурсом и гламуром контролируют вампиры-сверхлюди. У Беккина концепция выглядит следующим образом: духовную жизнь мусульман контролирует говорящий девяностолетний полуволк-получеловек Ак Буре, который живёт в Казани, является шейхом и совершенно никого не удивляет в этой роли, несмотря на явно выраженную животную сущность. В прошлом Ак Буре работал в КГБ и помогал Андропову начинать "правильную" перестройку (Горбачев же потом сделал перестройку "неправильную").
В чистоте помыслов самого Ак Буре Искандер сомневается до последнего, ведь в татарском фольклоре этот персонаж может оборачиваться как помощником, так и противником главного героя. С одной стороны, сомневаться неловко — национальный тотем всё-таки, с другой — шейх, кгбэшник, в более раннем прошлом чекист, да ещё и волк — необычное сочетание. Лихой замес, кто бы спорил! Сюр и стёб!
Почему действие романа о крымских татарах происходит в Казани? На этот вопрос автор отвечает как на уровне сюжета (бабушка Искандера — казанская татарка), так и на уровне идейного посыла, который в общем-то в особой расшифровке не нуждается. Искандер — потомок Сафы Гирея, казанского хана и сына крымского царевича. В Казани обозначается ещё один уровень путешествия Искандера — духовно-религиозного. В этой линии, как это ни парадоксально звучит, плутовское начало проявилось в самых ярких красках. Искандера пытаются оставить в Казани в качестве преподавателя Мусульманской академии (он историк, специалист по арабскому языку).
В главах, посвященных устройству Мусульманской академии, роман делает поворот в сторону сатиры салтыково-щедринского толка. К слову сказать, три клоуна-бездельника, занимающие профессорские должности в академии, — самые яркие и запоминающиеся персонажи романа. Если закрыть глаза на прямолинейную назидательность финала, где достославные профессора богословия буквально, а не метафорически поедают собственного ректора, то эти "комические куплеты" о вузовской профессуре и примыкающая к ним глава о туповатом, нелепом, но по-своему обаятельном татарском писателе — это, пожалуй, самая удачная часть книги.
Стёб автору удаётся легко и непринуждённо. Не сомневаюсь, что обиженные и оскорблённые этими образами непременно сыщутся. Причем забавно, что юмор здесь воспринимается не столько как увеличительное стекло сатиры, сколько как обычное зеркало. Не случайно Дмитрий Быков заявил о смерти в России жанра антиутопии: сложно придумать что-то более антиутопичное и одновременно фантасмагоричное, чем современная Россия. В персонажей с говорящими фамилиями Елдашев, Завируллин и Джалябов веришь без особого труда, как в нечто типическое и знакомое.
Беккину удаются низовые комические персонажи, эдакий нижний астрал, предваряющий настоящий ад. Татарский писатель Ильдус, издающийся под псевдонимом Абрикосов, как табакерочный чёртик выскакивает внезапно и не хочет обратно в коробку. Незабываем чернокожий православный батюшка Гурий, прибывший из Парижа на историческую родину с самоваром и неофитским просветительским задором. Несложно догадаться, что за задор батюшка был лишен прихода и вновь вынужден податься в эмиграцию. Батюшку я (вслед за автором) упоминаю не случайно: критический настрой к религиозным институциям не знает конфессиональных границ.
Подобно селинждеровскому Холдену Колфилду Искандер Исмагилов проходит все мыслимые обряды инициации. Расследуя семейную историю, побывает в лапах (в буквальном смысле) верховных духовных лиц, испытает муки сомнений относительно собственного народа и семьи, справится с мистическим недугом, потеряет возлюбленную, неожиданно займёт высокий пост, разочаруется в псевдомусульманских идеях волка-шейха-кгбэшника. Но если подростковая инициация через символическую смерть оборачивается взрослостью, то "духовная инициация" по методу шейха Ак Буре приводит героя совсем к другому финалу. Здесь роман оборачивается своей притчевой стороной. Искандер возвращается к себе и истинной вере, слушая азан с минаретов легендарной Белой мечети, которая покоится на дне казанского озера Кабан (аналог легенды о Китеж-граде). Только настоящие праведники способны услышать азан с минаретов Белой мечети, только нравственно чистые люди способны увидеть Китеж-град.
После этого финального поворота становится окончательно ясно, что неоднократные отсылки к Пелевину в романе — не одна лишь дань постмодернистской интертекстуальности. Пелевин как автор-основатель сложного жанрового конгломерата, балансирующего между стёбом, цинизмом и тонким лиризмом, сознательно взят автором за ориентир.
Так удалось ли Ренату Беккину стать татарским Пелевиным? Увы, на этот вопрос пока ответ отрицательный. Почему пока. И почему отрицательный. Дело в том, что как честный рецензент и зануда-филолог я не могу умолчать о таком досадном моменте, как вопиющая стилистическая неровность романа "Ак Буре". Причём эти шероховатости не только затемняют авторскую мысль (это ещё полбеды), а порой вызывают смех там, где он совершенно не нужен. И это смех помимо авторской воли — вот что самое неприятное.
Какой бы сложной и яркой ни была общая идейно-смысловая нагрузка текста, каким бы увлекательным ни был сюжет, первый уровень, с которым сталкивается читатель — это уровень авторского стиля, отдельных наблюдений, сравнений, метафор и т.п. "Всё русский язык и вдруг "перпендикулярно", — упрекал Максим Горький одного молодого очеркиста. Если на уровне языка и стиля врежется это "перпендикулярно", пиши пропало: не скажет читатель своего заветного для каждого писателя "верю".
Ренат Беккин, без сомнения, обладает необходимой для писательской работы наблюдательностью. О чём свидетельствует весь предыдущий тон моего отзыва. Вот как, к примеру, он пишет об особенностях казанского говора: "Волнистая, съезжавшая на гласных, как с ледяной горки, речь водителя звучала для Искандера непривычно". Или на ходу брошенное замечание об иностранном студенте, которое тонко предваряет трэш и угар последующих университетских глав: "А он корейцем оказался. Только не нашим, а оттуда, из этого... Сеула. Вообще по-русски писать не умел, хотя на пятом курсе в университете учился".
Однако наряду с несомненными авторскими удачами, к сожалению, текст "Ак Буре" пестрит "перлами", которые могут посоперничать с самыми лихими цитатами из плохих школьных сочинений.
"Глазами, похожими на майских жуков, вдавленных в снег, Саша внимательно смотрел на Искандера".
"На улице Искандер почувствовал, как зубы застучали друг о друга, словно яйца в кипящей воде".
"Стол из красного дерева, покрытый зеленым сукном, как в бильярдных. Размером он был с площадку для случки собак" (кто-нибудь знает, какого размера обычно бывают площадки для случки собак?).
"Смех его был странен, не смех, а хриплый стон садомазохиста"…
Или чего стоит эпизод, когда Искандер, только что узнавший о внезапной трагической смерти любимой девушки, ради которой он вернулся в Казань, безропотно принимает аргумент: "Вам лучше не видеть ее такой. Мне звонили оттуда и показывали. Лучше не надо. Сегодня утром приехала ее мама, она все время рядом с ней. Завтра будут похороны. Мы все ее проводим. Достойно, как она заслужила". И Искандер соглашается! Действительно — "лучше не надо" "такой", ведь "оттуда" уже "показывали". Далее герой пьёт какие-то капельки из лап Ак Буре, которого подозревает в разных сомнительных делах, естественно отключается, а когда приходит в себя, беседует с шейхом-волком о том, будет ли он держать уразу и только после интеллигентно интересуется, накажут ли "как-то" убийцу девушки. В довершение по авторской ремарке "с ужасом" недоумевает, неужели Ак Буре приговорит убийцу к смерти.
Верите? Вряд ли.
Да, фантастика, да трэш, фарс и сатира, но снова вспоминается Горький с его знаменитой формулой для полётов в фантастику: "Солги мне, чтобы я тебе поверил". Здесь — не верится.
Так вот — почему "пока". Лидия Чуковская в книге "Лаборатория редактора" разбирает примеры из своего редакторского портфеля, среди которых есть повести, авторы которых и знают жизнь, и имеют писательские способности, но иногда "промахиваются". Такое в работе писателя — дело нередкое. Размышления над общей структурой сюжета отвлекают внимание от "глаз-майских жуков", а выстраданное, проговорённое, выстроенное про себя иногда действительно кажется самоочевидным. Чуковская об этом и пишет и настаивает: работа редактора заключается в том, чтобы разглядеть достойный текст и профессионально сыграть вместо читателя в игру "верю" — "не верю". Только после этого книгу можно выпускать в белый свет.
Роман Рената Беккина существенно выиграет, если с ним поработает хороший редактор. Любопытно, что начало текста написано в стилевом отношении гораздо более гладко, заметна редакторская правка, благодаря которой первые двести страниц читаются, как пишут в отзывах, "на одном дыхании". А вот вторая половина книги одолевается с трудом. Финал я не возьмусь комментировать вовсе, по-моему, он написан второпях, автор увлекается назидательным нарративом, забывая о главном писательском принципе "не рассказывай, а показывай" (такое изложение можно встретить в писательских черновиках, предназначенных для подготовительной фактологической сборки текста), поэтому не удивительно, что последние главы не производит впечатления непротиворечивой художественной реальности.
"Редактор — полпред читателя", — пишет всё та же Лидия Чуковская. Как читатель могу сообщить, что я крайне недовольна работой моих полпредов из издательства "Блиц" в Санкт-Петербурге.
Впрочем, представляя себе ситуацию в современном издательском деле России, я очень хорошо понимаю, что, прочитав аннотацию и синопсис, слишком многие издательства просто откажутся от работы с острыми темами и независимой авторской позицией. А ведь каждому писателю хочется подержать в руках свою бумажную книгу. Видимо, это и был тот самый компромисс, возможно, здесь же кроются и причины поспешности.
В предисловии Ренат Беккин пишет, что один из рецензентов охарактеризовал его роман так: "Текст интересный, но в России ваш роман напечатан не будет". Такое ощущение, что точно такие же мысли посещали редактора издательства "Блиц". Всё равно не напечатают, зачем доводить дело до конца, а потом — бац и публикация! Ой, как неудобно получилось.
С одной стороны, здорово, что публикация, с другой — это прямой путь к дискредитации любого замысла и писателя. Особенно обидно, что замысел-то достойный, а автору есть что сказать граду и миру.
Хочется надеяться, что роман "Ак Буре" попадёт в руки профессионалов, которые помогут автору отшлифовать и выстроить согласно внутренней художественной правде его интереснейшую задумку. Это будет отличный текст и у него будут читатели!
Татьяна Шахматова, кандидат филологических наук, преподаватель, автор серии детективов "Филологическое расследование" (издательство ЭКСМО, Москва)
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
