Колумнист "Idel.Реалии" и социолог Искандер Ясавеев представляет определения войны, используемые в науке, и сопоставляет их с происходящим в Украине.

На днях мне позвонил участковый и сообщил, что в казанский отдел полиции "Вишневский" поступил "материал" из прокуратуры по поводу "дискредитации" Вооруженных Сил России, и попросил явиться на опрос.

Во время опроса выяснилось, что одна внимательная гражданка во время просмотра телеканала "Дождь" 13 октября 2022 года, когда я комментировал мое увольнение из Высшей школой экономики после признания "иностранным агентом", услышала фразу: "Четыре журналиста были признаны "иноагентами" 3 декабря прошлого года, еще до войны…". Я говорил в тот момент о своих нынешних и бывших коллегах по изданию "Idel.Реалии": Регине Гималовой, Андрее Григорьеве, Алине Григорьевой и Регине Хисамовой, признанных "иностранными агентами" в декабре 2021 года.

Гражданка обратилась в прокуратуру с просьбой составить в отношении меня протокол по статье 20.3.3 Кодекса об административных правонарушениях. Начинается ее обращение так: "Я всецело поддерживаю спецоперацию вооруженных сил России на территории Украины. Я против любого нарушения закона". Далее она приводит мои слова в эфире "Дождя" и сообщает: "Упоминание слова "война" является дискредитацией специальной военной операции".

В разговоре с полицейскими — уже после опроса по поводу моего комментария "Дождю" — мы обсуждали вопрос, что является войной. Я сообщил им, что являюсь исследователем, привык точно обращаться с терминами, и рассказал об определении войны, которое часто используется в науке.

Вопрос, что является войной, мне кажется значимым в свете того, с каким упорством и какими методами российским гражданам навязывается термин "специальная военная операция".

В области исследований войны чаще всего используется определение, предложенное американскими учеными Дэвидом Сингером и Мелвином Смоллом, основателями проекта "Корреляты войны": "Война — это любой насильственный конфликт с участием организованных вооруженных сил, в результате которого ежегодно погибает не менее 1 000 участников боевых действий (комбатантов)".

Это определение критиковалось исследователями за количественный подход. Критики задавались вопросами: Если число погибших участников боевых действий меньше тысячи в год, это не война? Насколько надежными являются данные о потерях сторон конфликта? Стороны могут скрывать или преуменьшать число погибших. Исследователи обращали также внимание, что определение Сингера и Смолла не учитывает потери среди гражданского населения, а также социальные, экономические и другие последствия вооруженных конфликтов, включая болезни, эпидемии и голод.

Альтернативой является подход к определению войны без использования количественных показателей. Группа по изучению причин войны при Гамбургском университете (AKUF) использует определение венгерского ученого Иштвана Кенде. "Война — это массовый конфликт насильственного характера, имеющий три черты: (1) в конфликт вовлечены две или более стороны, при этом по крайней мере одна из них представляет собой регулярные вооруженные силы правительства, находящегося у власти (армия, полиция, военизированные формирования); (2) как одна, так и другая сторона имеет хотя бы минимум централизованного контроля за участниками боевых действий; (3) военные операции имеют некоторую продолжительность и не являются спонтанными эпизодическими столкновениями".

Какое бы определение мы ни использовали, ему соответствуют и происходившее на Донбассе в 2014–2021 годах, и события, начавшиеся 24 февраля 2022 года. Количество погибших исчисляется десятками тысяч, а характер вооруженного конфликта соответствует всем приведенным выше критериям.

Что касается термина "специальная военная операция", то он войдет, я надеюсь, в учебники по истории, лингвистике, социологии и политическим наукам как пример авторитарного контроля за языком, попытка конструирования реальности в интересах власти. Функциональное значение этого термина для Кремля уже раскрыто исследователями. Костянтин Горобец, сотрудник Гронингенского университета, высвечивает тот факт, что выражение "специальная военная операция" не предполагает равенства участников конфликта. Для Кремля использование слова "война" означало бы признание Украины равной России по статусу, что не соответствует имперской логике.

Другая функция термина "специальная военная операция" — быть индикатором лояльности или подчинения, принятия языка, навязываемого властью.

Поэтому, несмотря на недавние высказывания Владимира Путина, назвавшего происходящее войной — "наша цель не раскручивать маховик военного конфликта, а наоборот, закончить эту войну" — предполагаю, что российская власть в обозримом будущем будет продолжать языковую игру в "специальную военную операцию". Это один из механизмов реализации имперской и авторитарной власти.

Однако язык является не только средством подчинения, но и сопротивления. Средством сопротивления оказывается и научная терминология, предполагающая точное и строгое использование слов.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.